Это было действительно отрадной новостью, но относительно многих других вещей Синомбре держали в полнейшем неведении. Прошла неделя после свидания с Бьянкой, и однажды ранним утром… Марко знал, что этот момент вот-вот настанет. Чан с теплой водой, где удалось наконец-то как следует выкупаться, чистая одежда и цирюльник, приводящий в порядок его бороду и волосы, – нетрудно догадаться для чего. Он только надеялся, что казнь не будет публичной. Не тот финал спектакля, который хотелось бы отыгрывать в полную силу.
Его удивлению не было предела, когда после ухода цирюльника стражи не заперли решетку, а в камеру пожаловал сам мессир Раймундо Бентозо. Без парадного облачения, одетый как какой-нибудь альгвазил Магистрата, он выглядел не менее внушительно и величаво. И для него, и для узника поспешно принесли два кресла. Командор устроился в одном, как будто предстоял длинный разговор, на другое указал Марко.
– С чего ты хочешь начать беседу, сын мой? – спросил Бентозо, и Марко удивился обращению «ты», означавшему в устах представителя высшего рыцарства отнюдь не фамильярность, а особое расположение. – С себя или с подробностей дела, в которое оказался втянут?
– Нет, мессир. Меня волнует судьба тех, кто был или стал мне близок.
Командор хлопнул себя по коленке, как будто выиграл некий спор с собой или с другим невидимым собеседником.
– Так я и думал! Что ж…
Марко затаил дыхание.
– Бракосочетание действительно в любом случае. Я совершал обряд над людьми, а не над именами. Но имя супруга – естественное продолжение заключения брака для женщины. Имя и честь мэйс Бьянки Ди Йэло не подвергались сомнению, в этом ты можешь быть уверен.
Один камень с плеч, уже хорошо!
– Далее. Твоих людей пришлось держать под охраной, потому что они рвались и грозились разнести Магистрат, если их мессира не выпустят. Особенно этот наглый мальчишка, Беллини. Сказал, что после сматывания сотни клубков шерсти и прочтения двух толстенных книг смерть ему не страшна, ибо книги были без картинок… Не волнуйся, я распоряжусь, чтобы их выпустили. Чуть позже, еще не время. С ними, кстати, пришлось задержать некоего дезертира, который числился в розыске на юге, и второго наглого мальчишку, которого зовут Пабло. Их тоже не тронут, как и девушку сомнительного рода занятий, найденную в башне разоблаченного тобою чернокнижника. Даю слово.
«Значит, их освободят после моей казни. Разумно».
– И я бы предпочел лично заняться дополнительным обучением того, кто смог создать стихийный портал собственной кровью – когда Донателло поправится окончательно. Предвижу трудности, твой вассал ленив до безобразия. Я рассчитываю на твой приказ ему – все-таки ты его сюзерен.
– Непременно!
Пристроить Донателло в ученики к Командору? На такое Марко даже не рассчитывал, а потому благодарно склонил голову.
– Далее. Твой театр. На труппу не будет никаких гонений, но предложено сменить статус с бродячего на оседлый.
– Мессир?..
– Сын мой, соображай скорее, время дорого. У меня масса дел сегодня. От тебя зависит, примут ли твои актеры предложение занять здание театра во Фьоридо. Все-таки одна из двух столиц королевства, город крупный и всегда нуждается в развлечениях. Если только…
Вот тут Марко мог бы упасть с кресла, кабы не сидел прочно.
– Если только второй наглый мальчишка, которого зовут Пабло, перестанет выкрикивать угрозы в адрес Оттавии Вега. Это моя женщина. От уз брака я отказался, но сие не значит, что я не мужчина.
«Так вот почему у Оттавии нет других клиентов!»
Командор с его физической мощью и финансовыми возможностями стоит доброго десятка юнцов с набитыми кошельками, а Оттавия, похоже, доставляет ему тайные сведения. Открытый и спокойный взгляд серых глаз Бентозо подтвердил, что все так и есть. Марко не сомневался, что труппа примет выгодное предложение. Можно написать письмо Маурицио, но успокоить Пабло будет куда труднее, да к тому же некому, если сегодня Марко не станет…
– А теперь о главном. Начну издалека, с событий сорокалетней давности. Жили-были четыре негодяя. Один из них оказался твоим дядей – ну так что ж, я привык называть вещи и явления своими именами, а родственников выбирать не приходится. Второго ты тоже знаешь – это Ди Монтанья. Других двоих уже нет, но последователей они наплодили достаточно. Братья Салазар приходились дальней родней королю, едва не погубившему мир своими опытами со сфумато. Мое мнение – потомки не должны отвечать за предков, если не участвовали в их деяниях. Отношение к семьям чернокнижников пора менять, в конце концов. Не знаю доподлинно, когда Гвидо решил употребить талант свой во зло, ибо из тех, с кем он вступал в сговор, сейчас жив лишь Монтанья, но он успел до ареста наложить на себя сфумато неро, от старика пока что не добиться правды. Два негодяя стали Командорами Первого и Второго Храмов, и не мешало бы втянуть в заговор еще одного Командора, от Третьего. Армандо Ди Йэло был слишком принципиален, да к тому же у него когда-то был личный конфликт с Гвидо. Его не привлекали к заговору. Просто убедили горой ложных улик, что нужно экстренное и непопулярное решение Совета.
– Зачем?
– Нужно было заставить исчезнуть маленькое княжество Аррида вместе с некоторыми крайне важными семьями, веками защищавшими неприкосновенный светоч – Кьяве Доро.
Марко слушал, боясь даже шевельнуться или глубоко дышать. А дыхание норовило сбиться, подстегнутое отчаянно забившимся сердцем.
– Я говорю о семье твоей матери. Я не знаю, что и как рассказал тебе тот, кто столько времени прикрывался именем и телом безжалостно убитого Армандо. Думаю, что на две третьих это была измазанная грязной ложью, искаженная правда. Настоящий мессир Ди Йэло перестал существовать, когда нужно было заметать следы и оправдывать приговор княжеству Аррида, приговор, прикрытый маской борьбы с глобальным стихийным бедствием. Ученые Арриды были правы, имелся достаточный запас времени до того, как все эти земли вместе с прилегающими территориями могли пропасть в огненной сумятице серии извержений. Но именно где-то в этих недрах был скрыт Золотой Ключ. А те, кто вступили в заговор, рассчитывали обрести его, перелопатив недра с помощью картин-сфумато. Сделать это на законных основаниях не представлялось возможным. Заговорщики пошли куда дальше, уничтожая всех и вся, кто мог встать на пути. А у Гвидо была еще и личная цель – он хотел получить Анну Ди Йэло, и он добился своего. Никто не умеет так натурально кричать «держи вора», как самый настоящий вор в попытке отвести от себя подозрения. В данном случае это было сделано чернокнижниками, не дрогнувшими даже перед расправой не только с членами Совета, некогда возражавшими против перерождения Арриды, но и со своими близкими и всеми, кто хорошо их знал и мог невольно напасть на след. Они вышли за грани любой существующей морали, о нравственных рамках я уже не говорю.
«…твой отец был осужден несправедливо. Свято верь, Диего не был чернокнижником, ни он и никто из моей семьи ранее. Они все отдали жизнь во имя чьей-то подлости».
