Марко хорошо владел собой, но непроизвольно дернул левой подвижной бровью и даже тряхнул головой, отгоняя непрошеные и очень неприятные мысли. Мессир Армандо отреагировал немедленно.
– Что?! – возмутился он, хлопнув по столешнице левой ладонью и ломая грифель, который крутил в пальцах. – Ты принял меня за мужеложца, на склоне лет развлекающегося костюмированными играми?!
– Я рад, что заблуждался с поспешными выводами, мессир, – склонил голову гость. – Каждому свойственно ошибаться.
– Ошибки могут дорого обойтись.
– Я понял, мессир. Больше не повторится.
– А теперь о других ошибках, – резко сказал старик. – Которые совершают неблагоразумные дети, умирая во цвете лет и оставляя безутешных родителей без наследников.
Марко весь обратился в слух. Похоже, разговоры о смерти Лодовико были истинной правдой.
– Я не сомневаюсь, что ты уже слышал о… – Голос мессира Армандо дрогнул. – О гибели моего мальчика…
«Кому мальчик, а кому чудовище».
– …но пока это только сплетни и болтовня. Никто не видел его мертвого тела. Я забрал его с места поединка до того, как там оказались представители семьи Де Лаго. Его бедные останки забальзамированы и тайно захоронены под плитами семейного склепа – и только. Единственный свидетель смерти, Томазо Де Лаго, к тому времени уже истек кровью и тоже умирал. Я слышал его последний вздох. Я не подтвердил ни одного вопроса или предположения о гибели Лодовико. Пока что многие, включая его ближайшую свиту, теряются в догадках, насколько опасно он ранен. Для всех он находится в изоляции в Белом замке – под присмотром врача, имя которого никому не известно.
В речи старика было одно ключевое слово, за которое сразу зацепился слух Марко: «опасно». Опасной становилась сама беседа, и колючий острый взгляд черных глаз мессира Армандо царапнул сидящего перед ним мужчину, будто алмаз стекло.
– Сейчас для Лодовико не время умирать. Я не имею ни малейшего желания расстаться с родовыми землями Ледяных пустошей в пользу Третьего Храма или Совета в целом. У меня больше нет детей…
«Кто же виноват, что вы воспитали братоубийцу?»
– …но до свадьбы с мэйс Бьянкой Ди Боске
[5] осталось меньше трех недель. Мне нужно, чтобы она вошла в семью в качестве законной жены мессира Ди Йэло Третьего. А там возможны варианты.
Теперь настала очередь Марко воскликнуть:
– Что?!
– Схватываешь на лету, – одобрительно сказал старик. – Ты многого достиг, мальчик, вырвавшись из низов общества. Подумай, чего можно добиться, останься ты на самом верху.
– Но вы же не…
Синомбре на миг забыл о почтительности и осушил кубок с вином до дна, даже не заметив этого. Положительно дед спятил на почве смерти сына. Но так же нельзя!..
– Можно, мальчик, – прозвучал расчетливый и жесткий ответ. – Я говорю о вариантах, вот они: заключение брака и несколько месяцев семейной жизни со всеми вытекающими последствиями. Бьянке девятнадцать лет, она молода и здорова, а ты тот еще жеребец. Если она понесет от тебя – великолепно. Можешь сразу убираться на все четыре стороны, мы обставим твое исчезновение как надо, заявив о внезапной смерти Лодовико – например, от последствий ранения. Я потерплю до того момента с ролью безутешного отца, на это сил хватит. Подумай, какая мысль будет греть тебя всю оставшуюся жизнь: твое дитя законно войдет в дворянское сословие, из которого ты волей судьбы изгнан, а может, даже станет рыцарем Храма, если это будет мальчик. Если не сумеешь заделать Бьянке ребенка – тоже волен убираться через полгода, а там уж я найду ей мужа по своему вкусу. Мне важно, чтоб род Ди Йэло не прервался хотя бы на бумаге. Остальное сейчас – прах и тлен. Ты, Марко Синомбре, на время сделаешься Лодовико. И точка.
Впору было задуматься не только о том, что дед спятил. Тут все гораздо хуже…
– Я понимаю, о чем ты беспокоишься, – продолжал Армандо. – Внешне никто не заметит подмены – будет сделано такое сфумато, что твои театральные перевоплощения покажутся дешевой маской ярмарочного фигляра. Я ручаюсь! Начинать вживаться в роль можешь хоть с этой минуты – я вижу, тебя распирает от желания швырнуть кубок об стену, Лодовико бы так и сделал. Не сдерживайся! Твой театр не пропадет – я уверен, ты знаешь, как обставить свою отлучку, а о финансах за простой спектаклей не беспокойся, я решу эту проблему звонкой монетой. К тому же с артистами тоже не все чисто. При театре есть рейтарский дезертир и бывшая воровка, по которой плачет тюрьма. Как насчет их судьбы в случае твоего отказа?
Марко и сам не заметил, как побелели пальцы, сжимающие ножку кубка. Он медленно разжал их, поставив опустевший кубок на стол. Сейчас он чувствовал себя торгующимся со смертью.
– Я думаю не только об этом, мессир, – медленно проговорил он. – Меня интересуют и другие вещи. Первое – моя жизнь. Вы сказали о ней: «всю оставшуюся», мне это не нравится. Кто поручится за то, что я буду жив после игры в навязанной вами пьесе? Второе. Девушка. Я не знаю ее, но соблазнение с подобной целью кажется мне не самым достойным делом. Третье… Ребенок. Даже если предположить, что он или она появится на свет, неужели вы думаете, что я смогу оставить зачатое мной дитя?
Старик усмехнулся в седую бороду.
– Ведешь себя, как дворянин с принципами. Наследственное благородство – поганая вещь, от нее надо избавляться. Весь в отца, только он ведь плохо кончил. Ты же знаешь, что грозит семьям чернокнижников и их детям, правда? Вовремя исчез – молодец, но даже годы спустя можно выйти на твой след, было бы желание. Я же смог. И, раз уж на то пошло, ни один мужчина не знает, сколько у него детей. Я не поручусь, что после твоих шашней с молоденькими женами почтенных горожан в какой-нибудь семье городского чиновника не появится наследник, у которого к двадцати годам образуются характерные залысины на лбу.
Стало так тихо, что шорох падающего снега как будто проник за толстые каменные стены. Марко пропустил мимо ушей слова насчет последствий своих интимных развлечений, но был уверен, что тайна его рождения надежно похоронена, как и прошлое семьи. Выходит, это не так…
– Мы еще поговорим на тему отцов и детей, мальчик. Ты наверняка должен быть неплохим магом, как и твой родитель, все предпосылки есть. Это тоже на пользу, вот увидишь. Семья Ди Йэло должна получить обычную паго эниберно
[6] за сезон, тебе будет причитаться внушительная сумма, – не давал опомниться Армандо, ловко вынимая из ниоткуда, будто шулер, один козырь за другим. – За свою жизнь сейчас не бойся. Я готов заключить двустороннее силенцио дорадо
[7]. Бумаги уже подготовлены. Время дорого – у меня его нет. У тебя тоже.
