Мы вышли из города и оказались в сельской местности. Во-первых, я понял это по деревьям. Высокие и густые деревья росли над старой дорогой, полностью покрытой мхом и травой. Как я уже говорил, на островах нет настоящих деревьев, а те немногие, что выживали под ветром, были чахлыми и низкими. На одном из холмов Норт-Уиста росли корявые сосны, но деревья напоминали темный спутанный клубок, поэтому я туда не ходил.
Идти под настоящими лиственными деревьями было чем-то новым для меня. В тот первый день это привело меня в восторг. После жизни на свежем воздухе под серым и голубым небом я оказался под крышей из зелени самых разных оттенков. Цвета и их яркость отличались не только потому, что здесь росли разные деревья. Солнечный свет, проходивший сквозь крону, окрашивал некоторые листья в ярко-изумрудный, очерчивая темную массу листьев в тени. Деревья на том участке дороги были высокими, широкими и старыми. Их ветки поддерживали густую крону, которая сдерживала более молодое поколение, пытающееся пробиться сквозь старый асфальт под мхом и травой. Словно в доказательство этому, через пару миль я увидел два огромных дерева, поникших над дорогой. Новое дерево, росшее под ними там, где падал свет, уже обогнало другие деревца, растущие в тени. Корни упавших деревьев вырвали огромные пласты земли. Изучив их, я понял, что под землей скрывалась огромная система корней размером с крону.
Деревья удивительны.
Кролики вырыли норы в свежей земле, и Джип поймал двух, прежде чем я убедил его идти рядом. Мне хотелось пройти как можно больше миль до заката, поэтому я выпотрошил кроликов и подвесил их к рюкзаку, чтобы освежевать позже.
«Хороший пес, – сказал я. – Теперь у нас есть ужин».
У многих домов, мимо которых мы проходили, сохранились лишь стены без крыши. Они заросли дикой ежевикой или обрушились из-за деревьев, пустивших корни десятки лет назад. Но были здесь и другие дома, которые время пощадило, по крайней мере, если не присматриваться. Дома из камня сохранились лучше кирпичных, но кирпичные дома оказались прочнее зданий из балок, покрытых пластиком. Стены последних давно отсырели, и местами остатки пластикового покрытия развевались на ветру, словно белые флаги. Я помню, как дорога ненадолго вышла из чащи деревьев, и я увидел свое отражение в длинной стеклянной стене здания, где люди покупали бензин или заряжали машины. Было очень странно видеть себя таким маленьким на фоне огромного пейзажа. Конечно, я уже видел свое отражение в зеркалах и окнах домов, но это было самое большое окно в моей жизни. В этом отражении я терялся на фоне деревьев, растущих вокруг меня. Был только я, мой рюкзак и лук, а вокруг лишь деревья, уходящие ввысь, заросли ежевики и кустарников. Мир казался огромным. Я – крошечным. Джип выглядел еще меньше, но казалось, он принадлежал дикой природе больше, чем я. Размер отражения был неправильным, слишком большим и маленьким одновременно. Я не был похож на себя, а скорее напоминал персонажа истории. Я подумал, не похоже ли это на просмотр фильма или телевизора – маленький человечек в огромном экране. Папа рассказывал, как люди собирались в темноте с другими людьми и смотрели долгий фильм на огромном экране перед ними. Ты точно ходил в кино. Интересно, что бы ты подумал обо мне и Джипе.
Еще в той прозрачной стеклянной стене я увидел, что одна моя рука была значительно краснее другой.
Неудивительно, ведь она чесалась сильнее. Порезы, оставленные сетью, так и не зажили, соляные нарывы до сих пор не прошли. Мне хотелось продолжить путь, но я знал, что должен позаботиться о себе, пока раны не воспалились, поэтому я зашел на автозаправку. Там стоял прогнивший корпус машины, проржавевший до основания. Как и во многих старых автомобилях на островах, оси, колеса и моторный отсек сохранились лучше всего. Я снял рюкзак, достал аптечку и разложил ее содержимое на моторном блоке.
У вас было то, что папа называет «циллинами»: антибиотики, чудом останавливающие заражение и инфекцию. Все сохранившиеся «циллины» были произведены задолго до гибели мира. Даже те, которые были упакованы в пакеты из фольги, защищавшей их от влаги, не могли избежать влияния времени. Иногда в своих экспедициях мы находим старые таблетки, но они почти не действуют. К счастью, папа научился делать лекарства у своей мамы, которая, по его словам, была потрясающим лекарем. Каждый из нас хранит в своем рюкзаке набор лекарств. Взяв в руки аптечку, я немного затосковал по дому, потому что все в ней было сделано папой, Фёргом или Бар. Я помнил, как Джой кипятила найденную в старом доме хлопковую простыню, чтобы сделать из нее бинты. Как я собирал мед в маленькую герметичную баночку. Как Фёрг выкладывал мазь из окопника в тюбик, в котором когда-то хранилась коричневая паста для полировки обуви, а я помогал ему собирать эти фиолетовые цветы в мешочки, сшитые из старых наволочек. Бар прочитала в книге о растениях, что название этого цветка также означает «вылечить всех» или «сердце земли». Я открыл баночку, вдохнул аромат и подумал, что в тот момент я находился очень далеко от сердца своей земли. Затем я закрыл ее и промыл руку питьевой водой из фляги. Когда кожа подсохла на ветру, я обработал посиневшие участки кожи медом. Под кожей словно вспыхнуло пламя, и я понял, что должен был сделать это еще два дня назад. Да, я был гораздо большим дураком, чем думал.
Я наложил бинт, и мы с Джипом продолжили путь. Конечно, теперь, когда я сделал все необходимое, рука продолжала отвлекать меня. Она чесалась и пульсировала. Среди других лекарств в моей аптечке, например, мази из окопника и кровоостанавливающей травы, был молотый красный перец, который Бар выращивала под стеклом. Я решил, что если мне не станет лучше к вечеру, то я сделаю мазь с перцем и нанесу ее на раны. Она нещадно щипала, но всегда останавливала заражение, особенно если смешать ее с порошком из чеснока, который Бар тоже выращивала, но его у меня с собой не оказалось. Однажды дочка Льюисменов спрыгнула со скалы на желтый песок Лускентайра и порезала ногу о морской черенок. Все закончилось очень плохо. Заражение было ужасным, инфекция распространялась все выше, и в какой-то момент семья решила отрезать ногу, чтобы спасти девочку, но поскольку отрезать ступню дочери – ужасная вещь, они отказались от этой идеи, и инфекция охватила лодыжку. В итоге родители отрезали девочке ногу по колено, но на следующий день она не проснулась. До конца света вы легко побеждали инфекцию, но оказалось, что ей лишь нужно пережить вас. Она дождалась, пока заводы по производству лекарств закроются из-за нехватки работников, а затем вернулась.
Я знал, что был сильным, и не слишком переживал из-за руки, зато меня беспокоила ссадина на затылке. Она казалась ерундой, но раздражала меня, словно соринка в обуви.
Прежде чем продолжить путь, я поднял с земли горсть камешков и положил их в правый карман. Затем я попытался считать свои шаги. Этому нас научил папа на длинных пляжах Саут-Уиста. Он рассказал, что километр называется кликом, и если ты посчитаешь, сколько в нем твоих шагов, то сможешь определить, какой путь проделал за день. Или можно воспользоваться картой: если ты знаешь, в каком направлении идешь и сколько прошел, ты всегда будешь знать свое местонахождение. Такова теория. Я не сразу понял, что тестирую ее. Я просто пытался считать до тысячи трехсот пятидесяти – столько шагов в моем клике. Но вокруг было много нового, и мне приходилось быть внимательным, чтобы не сбиться со счета. Для этого каждый раз, как я отсчитывал нужную цифру, я перекладывал камешек из правого кармана в левый.
