Я заснул. Я не помню ничего, кроме своего пробуждения. Было светло, у меня пересохло во рту, и в комнате стоял ужасный запах. Спустя несколько секунд я понял, что запах исходил от меня. Во сне я наложил в штаны. Хотя об этом знал только Джип, мне было очень стыдно. Он подошел ко мне и лизнул в щеку, словно говоря, что ему все равно и что он рад моему пробуждению. Затем терьер выбежал из дома – наверное, на охоту.
Я выпил всю воду из бутылки и резко поднялся, из-за чего меня едва не стошнило. Ноги сгибались в неправильных направлениях, и комната тревожно качалась, пока я пытался идти. Я разделся и спустился вниз, держась рукой за стену. Вылез через окно и медленно побрел к пруду. Его питал небольшой ручей, спускающийся с холма, а значит, вода не была стоячей. Я снова попил и приступил к стирке. Я без конца тер и полоскал одежду, и это заняло немало времени, но я справился. Еще одной причиной вони был пот, который впитался в мою одежду, пока я лежал в лихорадке. И, конечно, от меня тоже плохо пахло. Развесив одежду на кустах, я снова вошел в пруд, окунулся и начал тереть свою кожу и волосы. Вода была ледяной, но я никогда не купался в теплой воде, поэтому боль и покалывание были знакомыми и немного успокаивающими ощущениями. Я перевернулся на спину и доплыл до середины пруда, где остался лежать на поверхности, разглядывая небо. Меня охватило то радостное чувство, которое испытываешь, когда болеешь так сильно, что забываешь, каково быть здоровым. Я еще не окреп и не выздоровел до конца, но худшее было позади. Я шел на поправку, как говорил папа.
Я смотрю, ты пошел на поправку. Сегодня можешь работать с нами.
Становилось прохладнее, и солнце садилось. Лежа на поверхности воды, я понял, что проспал почти целые сутки. Скоро снова стемнеет.
Джип принес кролика и бросил его на берег с громким лаем, сообщая, что поймал его для меня.
Я выбрался из пруда, подобрал кролика и мокрую одежду и вернулся в дом. Сломал новую мебель и снова разжег камин в ванной. Я чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы осмотреть дом. Так на кухне я нашел несколько кастрюль и хороший нож, а в ванной комнате изогнутую пластиковую коробочку с плоской крышкой и выцветшей надписью «МЫЛО ДЛЯ БРИТЬЯ ДОКТОРА ХАРРИСА АРЛИНГТОНА». Оно по-прежнему сохранило остатки запаха, чистого и резкого. Я решил вскипятить воду в кастрюле и постирать одежду с мылом. Крышка треснула у меня в руках, когда я открыл банку, но маленький кусочек мыла, завернутый в тряпку, по-прежнему со мной. Наверное, запаха не осталось, но иногда, когда я достаю его, мне кажется, что я чувствую его прежний аромат.
В ту ночь я постирал и развесил свою по-новому пахнущую одежду у камина. Отварил кролика с веточкой розмарина, которую отломил от куста, растущего рядом с домом. Я почти не почувствовал вкуса, но съел его целиком и заснул крепким сном, проснувшись один раз и увидев, что Джип лежит на пороге ванной и смотрит на лестницу. Он, как всегда, охранял меня. Успокоившись, я тихо похвалил его и снова заснул.
Наутро Джип исчез.
Глава 16
Подстрелить альбатроса
Я оделся и подождал его у пруда. Я свистел и звал Джипа до тех пор, пока у меня не заболело горло. Когда ожидание стало невыносимым, я оставил рюкзак, взял лук и отправился на серьезные поиски. Я исследовал тропинку, по которой мы пришли, затем вернулся и снова обошел дом. Снова свистел и кричал. Я много раз замирал, прислушиваясь к отдаленным звукам в лесу, убежденный, что в любой момент раздастся треск веток, и уставший, но счастливый Джип выбежит ко мне. Но этого не произошло. Я съел ягоды, когда вспомнил, что нужно поесть, но мне не хватило смелости отправиться на охоту за кроликом. Я не мог представить, как ужинаю в одиночестве.
Но мы с Джипом так и не нашли друг друга. Казалось, в тот день солнце село раньше, и меня ждала долгая ночь в доме без огня. Я не стал разжигать камин: боялся, что потрескивание дров заглушит звуки снаружи, в том числе возможные звуки раненой собаки. В глубине души я понимал, что вряд ли узнаю, куда ушел Джип. И почему. Возможно, он хотел вернуться ко мне, но по какой-то причине не мог. Я сказал себе, что неприятности случаются даже с терьерами. Половину ночи я провел в мыслях об этих неприятностях.
Я проснулся до рассвета и ждал, когда темное небо за окном начнет сереть, но первые проблески света принесли лишь короткий и депрессивный дождь, но не Джипа.
Физически я чувствовал себя сильнее, но еще никогда я не был так подавлен. Мне было так грустно и тревожно, что мысли путались так же, как от лихорадки. Когда дождь закончился, я сел на крыльце дома и слушал, как вода стекает с деревьев и мрачно стучит об окна. Я старался рассуждать трезво и практично. Я не знаю, правильно ли поступил, но я решил поискать Джипа еще один день – и потом продолжить путь.
В глубине души я понимал, что прождал бы его вечность, если бы действительно верил, что он вернется. Но я кружил не только вокруг леса и дома, печальная правда терзала меня: Джип никогда бы не ушел. Это противоречило его характеру, и хотя он мог охотиться всю ночь, он бы обязательно вернулся. И все же я несколько часов бродил по лесу, заглядывал в кроличьи норы и прислушивался на случай, если Джип попал в туннель, из которого нельзя выбраться. Я видел, какие норы он выкапывал в песке на островах, решив, что в конце прячется кролик, – по десять футов, а то и больше.
Осмотрев очередную нору, я поднял голову и увидел барсуков. Два зверя смотрели на меня из кустов крапивы. У них были легко узнаваемые белые морды с двумя широкими черными полосками, уходящими за уши. Впервые я увидел барсука в книге о крысе и кроте, которые отправились в далекое путешествие. Тот барсук был мудрым, закаленным и суровым, а еще хорошим другом, который всегда придет на помощь. Я не знал, были ли эти барсуки мудрыми, но они выглядели достаточно закаленными и суровыми. Несмотря на недружелюбный вид, их не особенно встревожило внезапное появление человека. А еще они оказались крупнее, чем я думал. Такие, как они, вполне могли дать сдачи терьеру вроде Джипа. Когда барсуки исчезли в траве, я подумал, не попал ли Джип в беду.
Я обнаружил труп в тот момент, когда решил бросить поиски. Я почти пропустил его, но краем глаза заметил мех и коричневую лапу под серо-зеленым стволом бука. Или, возможно, мне в глаза бросились геометрически ровные кости грудной клетки среди хаоса зелени. Я машинально повернул голову, чтобы посмотреть, что я почти пропустил. Мой желудок перевернулся, и в горле образовался комок.
Я долго стоял на месте, а потом понял, что ноги сами ведут меня к дереву, как бы я ни сопротивлялся.
Джип был не просто собакой: он был моим другом, моей семьей, моим братом.
Он точно не был этим свежим трупом лисы, лежавшей под деревом.
Облегчение было таким сильным, что у меня подкосились ноги, и я больно ударился о жесткий ковер из веток и шишек. Я ловил ртом воздух, словно давно не дышал. Возможно, так и произошло. С раннего детства, с тех пор как Джой исчезла под высокой скалой на острове, я всегда гордился тем, что не плакал в трудные минуты. Вряд ли я плакал теперь, но, возможно, со стороны мои судорожные всхлипывания были похожи на рыдания.
