Для доктора Комфорта нет ничего среднего между неясным обычаем и «общественным мнением», с одной стороны, и «конечными санкциями», с другой. Он не имеет никакого представления о процессах урегулирования споров. Насколько я знаю, этого представления не имеет ни один анархист-мирянин. К таковым относятся даже антропологи-анархисты, такие как Брайан Моррис, Джефф Фаррелл, Нил Китинг и Дэвид Гребер. Единственное исключение – Гарольд Барклай.
222 Анархо-демократ Гребер предложил девять «принципов несуществующей науки» – анархистской антропологии.
223 Ни один из них не касается урегулирования споров, хотя, как мы видели, уже столетие существуют этнографические данные и теория, непосредственно относящиеся к этому вопросу. Комфорт на самом деле знает о первобытном анархистском урегулировании споров,
224 но для него анархизм – это не теория социальной организации, а «отношение».
225 Гребер призывает своих коллег: «Я думаю, антропологам следует объединиться с [анархистами] ради общего дела. В наших руках инструменты, которые могут иметь огромное значение для человеческой свободы. Давайте возьмём на себя хоть какую-то ответственность за это».
226 Ему ещё не поздно начать.
227
Что ж – продолжают анархисты, – тогда мы вырастим новое поколение, не развращённое капитализмом и государством. Один из них говорит, что это может занять «несколько поколений».
228 Очевидно, что мы, живущие сейчас, не получим пользы от рая, которым будут наслаждаться наши отдалённые потомки, если они у нас когда-либо будут. Наши дети (как нас уверяют) после анархистской опеки никогда не проявят агрессии или враждебности. С такими родителями, я думаю, проявят ещё как. У родителей-хиппи могут быть дети-панки, у которых есть дети-хипстеры.
229 Я сомневаюсь, что фрейдистский эдипов комплекс действительно существует, за исключением редких случаев. Но кто-то может захотеть убить своего отца, даже если он не хочет жениться на своей матери. Мать и сын могут просто остаться хорошими друзьями.
Некоторые анархисты и утописты – благородные, нежные души, хотя я редко встречал таких людей. Но Роберт Оуэн был именно таким. Это был, писал Энгельс, «человек с детски чистым благородным характером и в то же время прирождённый руководитель, каких немного».
230 Промышленник – как и Энгельс! – Оуэн значительно улучшил условия труда и жизни своих текстильщиков, что (по его словам) значительно улучшило их характер, несмотря на униженное состояние, в котором они находились ранее. Всё, что необходимо, заключил он, – это чтобы «подрастающее поколение» повсеместно социализировалось с помощью Новой системы и ради неё:
Короче говоря, друзья мои, Новая Система основана на принципах, которые позволят человечеству предотвратить в подрастающем поколении почти все, если не все беды и несчастья, которые пережили мы и наши предки. Будет приобретено правильное знание человеческой природы; невежество будет устранено; гневные страсти не будут набирать силу; милосердие и доброта будут повсеместно преобладать; бедность будет неизвестна; интересы каждого человека будут в строгом единстве с интересами каждого человека в мире.
231
Хотя Энгельс намекает, что Оуэн был наивен, он не был слишком строг к нему. Должны были существовать социалисты-утописты, прежде чем могли появиться социалисты-учёные, то есть Маркс и он сам. Но марксистский канон так же лишён внимания к урегулированию споров, как и канон анархистский, хотя Маркс и Энгельс, подобно Кропоткину, действительно кое-что узнали о вражде и её урегулировании в первобытных обществах. Какой бы глупой ни была цитата Оуэна с его оптимизмом эпохи Просвещения в отношении образования и психологии, марксизм никогда не усовершенствовал её и, вероятно, тайно соглашается с ней.
Сама идея о том, что межличностные споры по своей природе антисоциальны или патологичны, в буквальном смысле реакционна. Она предполагает органическое, целостное, тотализующее сообщество, которое предположительно существовало в далёком прошлом. Такого рода сообщество – это миф.
232 Нет никаких оснований думать, что оно когда-либо и где-либо существовало. Ещё в 1901 г. социолог Э. Э. Росс элегически разглагольствовал:
Свободные непринуждённые связи вытесняют те близкие и прочные привязанности, которые формируются между соседями, которые жили, трудились и развлекались вместе. Власть денег делит общество на классы, неспособные чутко общаться друг с другом… Повсюду мы видим движение дифференциации. Повсюду мы видим, как местная группа – приход, коммуна, район или деревня – приходит в упадок или же развивается за пределами реальной общности.
233
