Пока девочка сидела и пыталась придумать какие-то причины, которые могли бы оправдать её поведение, она всё время возвращалась к мысли, что это она сама потеряла хладнокровие – ведь женщина в клетчатой юбке не управляла ни её голосом, ни её губами.
– Ты права, – отметила Элизабет.
Девочка вспомнила дядю и тётю, которые всё время во всём обвиняли Элизабет. Даже если она не являлась причиной случившегося, они ругали её за какие угодно мелочи. Они бранились из-за всего, придирались по пустякам, словно девочка была виновата во всех их бедах и неудачах.
– Мои тётя и дядя были такими, они всегда обвиняли меня или говорили, что это я начала.
– Мы все любим так делать, – парировала Леона. – Делаем вид, что это другие виноваты, если мы в какой-то момент ведём себя дурно. Но нам нужно, чтобы ты была любезна с любым посетителем библиотеки. Если не научишься, то сама скоро начнёшь мысленно сокрушаться, как грубо и некрасиво ведут себя другие, и тогда ты станешь несчастной! Но при этом всегда найдёшь оправдание своей некорректности и невежливости, потому что будешь считать, что ведёшь себя так в ответ.
Леона взяла очки, но не надела их. Она медленно произнесла:
– Будь выше этого.
Элизабет кивнула, некоторое время помолчала и тихо ответила:
– Понимаю. Правда, понимаю.
Леона поставила чашку и тепло улыбнулась:
– Подойди сюда, моя дорогая. Пожалуйста.
Не понимая, чего хочет Леона, Элизабет встала и подошла к ней. Леона поманила девочку движением ладони и, не давая понять, в чём дело, крепко её обняла.
– Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, – тепло заговорила она. – И не хочу, чтобы твои самые разные чувства брали верх над тобой, над твоей личностью.
Обнимая Леону, Элизабет почувствовала, как на глаза нахлынули слёзы.
– Знаю, – отвечала она, всхлипывая и думая о том, что больше всего на свете хочет никогда в жизни не огорчать Леону. – Знаю.
Леона крепче сжала Элизабет. И девочка почувствовала, что её старший друг и наставник не только правильно поняла её слова, но и поверила в неё.
Элизабет мягко отстранилась и вытерла глаза:
– Обещаю, что изо всех сил постараюсь быть терпимой ко всем, кто придёт в библиотеку.
– Лето здесь! – прокричал Миль, и девочка засмеялась. – Лето здесь!
– Кто дома? Здесь есть кто-нибудь? – раздался голос снаружи.
Леона и Элизабет выглянули и увидели Фредди, который стоял возле стойки регистрации читателей и махал им рукой.
– Я вас вижу! – весело кричал он.
– Фредди! – подпрыгнув, воскликнула Элизабет.
Леона жестом пригласила его войти.
– Заходите, мистер Нок!
Фредди вошёл, поправил очки и огляделся.
– Лето здесь! – снова заверещал Миль.
– Эй, ты, птичка! – повернулся к нему Фредди. – Они и тебя заставляют читать?
– Что ты здесь делаешь? – со смехом спросила Элизабет.
– Да, – присоединилась Леона, – вы так редко заходите в библиотеку, мистер Нок. Но я всегда рада вас видеть.
Она указала на чайник, предлагая ему чаю, но мальчик покачал головой.
– Как продвигается ваш проект? Я помню времена, когда камеру-обскуру демонстрировали интересующимся гостям два-три раза в день.
– Уже скоро, – отвечал Фредди. – Самым сложным было установить все леса и прикрепить канаты. Сейчас я тестирую управление и чищу экран, но мне пришлось прерваться, пока электрики занимаются проводкой.
Он посмотрел на Элизабет.
– Может, сходим к ледяному замку?
Элизабет повернулась к Леоне:
– Я же помогаю здесь до полудня!
Леона прищурилась:
– Думаю, сегодня так: ты бежишь прямо в комнату, хватаешь пальто и вместе с этим молодым человеком выбегаешь на улицу. Всё понятно?
– О, с этим я справлюсь, – рассмеялась Элизабет.
– Помнишь тот дневник Маршалла? – спросила Элизабет у Фредди, когда они вышли из библиотеки.
– Книгу монструозного размера с безумными историями?
Девочка кивнула.
– Я там нашла кое-что про секретные туннели. Маршалл пишет, что, помимо дверей в комнате Норбриджа, в библиотеке и в Кухне Сладостей, есть ещё одна где-то, но где – он не сообщает.
– Ты проводишь глубокое расследование!
– Я знала, что в дневнике об этом что-то написано.
Фредди остановился.
– Эй, я тут подумал. Помнишь табличку в Кухне Сладостей? Даже если три двери замуровали, таблички могли остаться на своих местах. Типа их забыли снять или оставили для антуража.
Элизабет почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Может, ты и прав. Хм, в этом случае должна быть табличка в комнате Норбриджа. Хотя я почти уверена, что в библиотеке её давно сняли.
– Может, это как раз то, что Родни и его родители искали в библиотеке! – предположил Фредди.
– Таблички проливают свет на что-то, что даёт информацию о спрятанном талисмане! – предположила девочка.
Фредди снова остановился и посмотрел на неё.
– Значит, нам нужно найти все четыре таблички.
Элизабет некоторое время смотрела в пол, потом подняла голову:
– Есть план.
– Знаешь ли, каждый раз, когда ты так говоришь, происходит что-то нехорошее, – съязвил Фредди.
Элизабет засмеялась.
– Давай я сбегаю за пальто, и мы встретимся на улице. Хочу посмотреть на ледяной замок!
Следующие два часа дети изучали ледяной замок, который красовался на большом пустыре между отелем и озером Луны. По размерам замок казался не меньше, чем конференц-зал. Украшенный куполами и башенками, он являл собой чудо ледовой архитектуры и феномен человеческого воображения: длинные коридоры увлекали посетителей в лабиринт ходов, где можно было легко заблудиться. Большая часть ходов имела крышу, как в настоящем замке. Некоторые стены были сделаны из прозрачного льда, так что по другую сторону стены просвечивал человек, идущий по другому коридору, только до него нельзя было дотронуться. Другие стены построили из снега. Где-то кружились лестницы, а где-то тянулись горки, так что с третьего этажа на первый можно было просто скатиться по наклонному ледяному коридору. А из одной комнаты на втором этаже можно было спрыгнуть в снежный сугроб, который рабочие всё время рыхлили, подсыпали и обновляли, чтобы тот оставался мягким. Замок был полон радостных и смеющихся детей, и даже некоторые взрослые с удовольствием гуляли по огромному дворцу, со счастливыми лицами, румяные от мороза.
