Мы должны изучить когнитивное, социально-эмоциональное и моральное воздействие доступности существующих сред и работать над наилучшей возможной интеграцией их характеристик для будущих контуров. Если мы добъемся успеха, то вспомним в физиологии нашего следующего поколения великий урок Шекспира о любви: «принадлежащая мне, а не моя собственная». Нам может помочь философ Николай Кузанский. Он считал, что лучший способ выбрать между двумя кажущимися равными, но противоречащими друг другу перспективами то, что он называл «совпадением противоположностей», принять позицию ученого невежества, в которой человек стремится досконально понять обе позиции, а затем выходит за их пределы, чтобы оценить и решить, какой курс следует избрать. Знание о читающем мозге и направлениях его будущих циклов требует проведения исследований по многим дисциплинам – от когнитивной нейронауки и технологии до гуманитарных и социальных наук. Ни одна из этих дисциплин не является достаточной для принятия тех решений, которые мы должны принимать; каждая из них добавляет что-то существенное к комбинаторике знаний, которые нам нужны, чтобы развить позицию Николая Кузанского о научном невежестве. В этом контексте я предлагаю развивать билитеральный читающий мозг.
Предложение по развитию
Мы начинаем с создания детства, которое не разделено между двумя средами общения, а, по словам Уолтера Онга, «погружено» в лучшее из обоих, и у него еще много вариантов. Вы уже знаете, что я думаю о роли печатного носителя и постепенном представлении второго цифрового носителя за первые пять лет. Вторые пять – наша настоящая задача. Я предлагаю относительно простой, возможно, новый проект для введения различных форм печатного и цифрового чтения и обучения в период от пяти до десяти лет. Его общая схема основана на том, что мы знаем о воспитании двуязычных учащихся, чьи отец и мать говорят на разных языках, а родитель, который проводит больше времени с ребенком, говорит на языке, на котором меньше всего говорят вне дома. Таким образом, молодые двуязычные дети учатся хорошо говорить на обоих языках. Они постепенно выходят за рамки неизбежных ошибок, возникающих при переходе с одного языка на другой, и в конечном счете способны проникнуть в свои самые глубокие мысли на любом языке. Очень важно, что во время этого процесса они учатся становиться опытными переключателями кода. К тому времени, когда они достигают зрелого возраста, их мозг представляет собой шедевр когнитивной и лингвистической гибкости, которую мы можем наблюдать в самых захватывающих формах.
Много лет назад, опираясь на идеи моих швейцарских друзей Томаса и Хайди Балли, я разработала задание на скорость наименования под названием «Тест на скоростное переменное стимулирование», который теперь используется нейропсихологами и педагогами для прогнозирования и диагностики дислексии. В тесте просят испытуемого человека назвать серию из пятидесяти хорошо известных предметов в разных категориях, в частности буквы, цифры и цвета. Человек должен как можно быстрее переходить из одной категории в другую, что требует как значительных автоматизированных знаний, так и большой гибкости. Неожиданным открытием в различных сравнительных исследованиях было то, что двуязычные взрослые быстрее справлялись с этими задачами, чем их одноязычные сверстники. Учащиеся, изучающие два языка, приобрели гораздо большую вербальную гибкость, чем учащиеся, изучающие один язык. Как показывают новаторские работы Клода Голденберга и Эллиотта Фридландера в Стэнфордском университете и в организации «Спасите детей», двуязычные и многоязычные носители языков провели годы, переходя от одного языка к другому. Мало того, они более гибки в извлечении слов и понятий, но есть исследования, которые показывают, что они также более способны оставить свою особую точку зрения и принять точку зрения других. Именно это я и хочу; сделать наших молодых читателей опытными, гибкими, умеющими переключать коды между печатными и цифровыми носителями сейчас и позже между и среди множества будущих средств коммуникации. Мои размышления о том, как это будет работать со временем, навеяны описанием русского психолога Льва Выготского развития мышления и языка у маленького ребенка: сначала разделенного, а затем все более связанного. Таким образом, я концептуализирую начальное развитие обучения мышлению в каждой среде как в значительной степени разделенное на отдельные области в первые школьные годы, до того момента, когда конкретные характеристики двух сред будут хорошо развиты и усвоены. Это очень важный момент. Я хочу, чтобы у ребенка были параллельные уровни беглости, если хотите, в каждой среде, так же, как если бы он или она одинаково свободно говорили по-испански и по-английски.
Таким образом, уникальность когнитивных процессов, отточенных каждой средой, была бы очевидна с самого начала. Моя недоказанная гипотеза состоит в том, что такое кодовое развитие может предотвратить атрофию, наблюдаемую у взрослых, когда процессы чтения с экрана перетекают в чтение с печатным текстом и затмевают его более медленные процессы. Скорее всего, дети с самого начала узнают, что каждая среда, как и каждый язык, имеет свои собственные правила и полезные характеристики, которые включают в себя собственные лучшие цели, темп и ритмы.
Роль печатных изданий
В первые школьные годы физические книги и печатные издания будут использоваться в качестве основного средства обучения чтению и будут доминировать во времени рассказа. Таков был урок из Письма шестого: чтение в печатном виде родителями и детьми усиливает основные временные и пространственные измерения в чтении, добавляет важные тактильные ассоциации в схему чтения детей и обеспечивает наилучшее социальное и эмоциональное взаимодействие. Когда это возможно, учитель или родитель задают детям вопросы, которые заставляют их связать свои собственные базовые знания с тем, что они читают, которые вызывают их понимание чужой точки зрения, которые побуждают их делать выводы и начинать формулировать свои собственные анализы, размышления и прозрения. Осознание важности выделения времени на свои зарождающиеся рефлексивные процессы – это совсем не просто для детей, воспитанных в культуре, наполненной развлечениями. Как отмечали Говард Гарднер и Маргарет Вайгель «управление этим переключающимся с одного на другое разумом может быть главной задачей педагогов в цифровую эпоху». Явное поощрение самых ранних навыков осмысленного чтения у юных читателей было бы противоядием от постоянных соблазнов цифровой культуры: быстро пролистать книгу и перейти к следующей интересной вещи; быть пассивным и концептуализировать чтение как еще одну игру, которая развлекает и заканчивается, пропускать выяснение собственных мыслей. Как сказал один студент, «книги замедляют меня и заставляют думать, а интернет ускоряет». У каждого будет свое место, более того, дети будут учиться тому, что лучше всего подходит для различных учебных задач. Например, во время начального знакомства с чтением в печатном виде мы хотим, чтобы дети узнали, что чтение требует времени и возвращает их мысли, которые продолжают свой полет еще долго после того, как прочитанная история закончена. Точно так же, как естественная склонность детей метаться от одной мысли к другой может быть преувеличена частым цифровым просмотром, опыт осмысленного чтения может помочь им создать иной способ для своих мыслей. Наша задача как общества заключается в том, чтобы дать детям в цифровом мире и то и другое. Им потребуются согласованные усилия со стороны учителей и родителей, чтобы быть уверенными в том, что они читают достаточно быстро, чтобы уделять внимание навыкам осмысленного чтения, и достаточно медленно, чтобы формировать и использовать их.
