Это понимание необычайной важности моральных сил было, без сомнения, в полной мере уже присуще Наполеону и составляет важнейшую сторону его полководческого гения. «На войне, – говорил император, – три четверти всего – это моральные силы»
[424].
Можно, наверное, было бы отметить, что Наполеон не жалел ничего, чтобы добиться высокого морально-боевого духа своих войск, но это означало бы не сказать ничего. Вернее сказать, что он обладал столь мощной силой духа, силой воли, столь мощным умением воздействовать на массы, что ему удавалось передавать эти энергию и волю к победе тысячам и сотням тысяч людей. Он заставил своих солдат поверить в их непобедимость, он словно незримо присутствовал в каждом, даже малозначительном бою, удесятеряя силы каждого воина, парализуя силы врага ощущением невозможности противостоять напору императорских полков. Император воздействовал на войска – и это, без сомнения, вторая важнейшая составляющая наполеоновского военного гения.
Э. Детайль. Император Наполеон в походе во главе армии.
К этим отмеченным главным «секретам» полководческого искусства императора добавлялась, разумеется, и высокая техника исполнения деталей стратегического замысла, иными словами, совершенное оперативное искусство. Впрочем, мы уверены, что хотя оно и играло немаловажную роль в победах Великой Армии, но по своему значению явно уступало двум вышеозначенным составляющим этих побед.
Техника осуществления Наполеоном маневров на театре войны служила не раз объектом пристального разбора ряда крупных специалистов военного дела: этим занимались Камон («Наполеоновская война», 1907–1910), Колен («Великие полководцы. Наполеон», 1914), Бонналь («Йенский маневр», 1904), Аломбер и Колен («Кампания 1805 года», 1902–1908), Фукар («Прусская кампания 1806 года», 1887–1890, «Бауцен», 1901) и др.
Большинство авторов согласны с тем, что император применял два основных вида маневра, а именно: когда он превосходил неприятеля в численности своих войск или по крайней мере не уступал ему в таковой, он совершал широкий стратегический обход неприятельской армии с выходом на ее тылы.
Подобный маневр, лучшим примером которого является Ульмская операция 1805 года и Йенский маневр 1806 года, позволял стремительным движением деморализовать неприятеля, нарушить его замыслы полностью, перехватить инициативу в свои руки и, выйдя на коммуникации врага, отрезав его от основных баз, либо навязать сражение с перевернутым фронтом (Маренго, Иена), либо в случае особого удачного развития маневра пленить неприятельскую армию (Ульм). И то, и другое давало в руки Наполеона возможность максимального сокрушения вражеских сил. Ясно, что описанный маневр был не лишен риска: ведь не только неприятель сражался с перевернутым фронтом, но и войска Наполеона оказывались в сложном положении.
Впрочем, не следует забывать, что император действовал подобным образом лишь тогда, когда был уверен если не в численном, то в полном моральном превосходстве своей армии, не сомневаясь в том, что временное рискованное положение французских корпусов неминуемо приведет к успеху. Наконец, блистательная техника осуществления обходного маневра позволяла в большинстве случаев сбить врага с толку, вызвать его беспорядочные неслаженные маневры, которые приводили к тому, что в день решающего столкновения Наполеон обладал уже на поле боя подавляющим превосходством физических и моральных сил.
В ситуации, когда император уступал в численности неприятелю, он применял прием, который позднее Жомини назвал «маневром на внутренних операционных линиях». Это означает, если выразиться на языке, свободном от намеренного усложнения, стремление, заняв центральную стратегическую позицию, бросаться по очереди на отдельные группировки врага и бить его тем самым по частям.
«Когда с малыми силами я оказывался перед многочисленной вражеской армией, – рассказывал якобы молодой Бонапарт на ужине у одного из членов Директории, – я обрушивался на одно из ее крыльев и опрокидывал его, я использовал беспорядок, который этот маневр сразу вносил в ряды вражеской армии, и затем атаковал другую ее часть моими основными силами. Так я бил врага по частям, и победа в результате была, как вы видите, триумфом малочисленных войск над многочисленными»
[425].
Подобное действие столь просто по своей сути, что можно изумиться: неужели, для того чтобы применять столь элементарный прием, надо быть великим полководцем?
Действительно, опыт показывает, что это именно так. Ведь военное искусство, – это область деятельности, где основные трудности сопряжены не с замыслом, а с его исполнением. Опасность, физическая усталость, неизвестность, трение всех частей военной машины – все это делает исполнение на практике самых простых идей чрезвычайно сложным делом. В данном же конкретном случае полководец должен решить очень трудную задачу, а именно: организовать маневр так, чтобы в то время, как он с основными силами бросается на одну из частей вражеской армии, не дать другим группировкам неприятеля нанести непоправимый урон его собственным силам. Для этого оставшиеся неатакованными корпуса неприятеля должны быть временно скованы действиями совсем незначительных отрядов. Данная задача необычайно сложна, она требует от полководца поистине непоколебимой решительности, стремительности в маневре основных сил, слаженности и четкой координации действий вспомогательных отрядов. Наполеон был одним из немногих, кому на практике удавалось разрешить все эти сложнейшие проблемы и с успехом реализовать столь простой по своей идее прием. В своей классической форме «маневр на внутренних операционных линиях» был осуществлен им при разгроме армий Болье и Колли в апреле 1796-го, армии Вурмзера в августе 1796 года, а также в ряде блестящих операций кампании 1814 года.
Будучи излюбленными приемами великого полководца, маневр на тылах неприятеля и действия с опорой на центральную стратегическую позицию не были догмами и единственными способами достижения победы. При необходимости Наполеон прибегал к стратегической обороне, всегда, впрочем, имея конечной целью контрнаступление (операции вокруг Варшавы в 1807 году, маневры с опорой на центральную позицию у Герлица, а затем у Лейпцига в 181З-м).
Наконец, бывали случаи, когда император по той или иной причине прибегал к простому фронтальному наступлению. Так, например, в 1808-м в Испании силы неприятельской регулярной армии были столь слабы (не в численном отношении, а прежде всего в области боевого духа и обученности) по отношению к французам и столь рассеяны, что Наполеон избирает основной своей целью не уничтожение той или иной части неприятельской армии, что было бы лишь потерей времени в данной политической и стратегической обстановке, а стремительное движение напролом вперед с целью занятия столицы Испании. Сминая на своем пути все попадающиеся войска врага, он овладел Мадридом и, возможно, закончил бы победоносно испанскую войну, если бы неожиданное выступление Австрии не заставило его покинуть Пиренейский полуостров и оставить маршалам завершать неоконченное предприятие.
