Именно поэтому, только отдав должное великому, мы перейдем к малому. И начнем мы описание этой будничной жизни армии с самого начала, с того, с чем прежде всего приходилось сталкиваться новобранцу – с казармы.
Несмотря на обилие мемуаров и дневников младших офицеров армии Наполеона и даже простых солдат, эта сторона военной жизни почти не нашла отражения в их произведениях. Объяснение данному факту найти нетрудно: во-первых, монотонность казарменной жизни не особенно располагала к описанию ее на страницах мемуаров, а во-вторых, в эпоху Империи войска не засиживались в казармах – ведь шла практически непрекращающаяся война. Тем не менее не следует впадать в крайность, утверждая вслед за рядом авторов, что в наполеоновскую эпоху солдаты не знали казарм. В короткие мирные передышки значительная часть полков располагалась в специально отведенных для них помещениях. Нельзя также забывать, что каждая часть имела свое депо – пункт, где собирались и обучались новобранцы перед посылкой их в действующую армию, здесь хранился архив, часть полкового имущества, а в ряде случаев и знамена (например, в артиллерийских полках и в частях легкой кавалерии орлы почти постоянно находились в депо). В общем же на основе анализа послужных списков рядовых (см. главу II) можно предположить, что каждый солдат эпохи Империи провел в казарме не менее нескольких месяцев. Так что казарменные коридоры не были чем-то неизведанным для гренадеров и гусар Наполеона. Последуем же за ними на некоторое время внутрь этих помещений, название которых, увы, стало синонимом однообразия и ограниченности.
Большинство французских казарм того времени были построены при Старом порядке, ещё в конце ХVII и в XVIII веке. Это были прочные толстостенные каменные здания со сводчатыми потолками, так как располагались они чаще всего в крепостях и соответственно были сконструированы так, чтобы выдержать в случае нападения обстрел тяжелыми ядрами. В эпоху Революции под казармы были переданы также помещения ряда монастырей и особняков. Один из современников не без юмора писал по этому поводу: «Солдат всегда располагается в лучшем доме города. Пойдите в Сен-Дени и спросите лучший особняк – вам покажут казарму. В Венсенне солдаты живут в палатах наших королей, в Авиньоне – во дворце римских пап… В Париже, Сен-Дени, Рюэле есть очень хорошие казармы. Некоторые из них были построены для своего назначения, другие были монастырями, где божьи девы в своих песнопениях воздавали хвалу Господу. Если бы стены имели уши, они нашли бы, очевидно, некоторую разницу с тем, что там поют сейчас»
[519].
Если же отбросить юмор, то нужно отметить, что состояние этих зданий было самым различным. Рапорты инспекций полковых депо, располагавшихся на территории Франции, большей частью отмечают, что «здания казарм в хорошем состоянии… казарменные помещения поддерживаются в чистоте. Предметы обмундирования и экипировки расположены в соответствии с регламентом, обстановка помещений и кухня содержатся в чистоте и порядке»
[520]. Зато солдаты полков, находившихся в Италии и Голландии, как правило, жили в обстановке, далекой от роскоши. Рапорт инспекции, проведенной 5 термидора VIII года (24 июля 1805 года) в г. Амерсфорте (Голландия), гласит: «Казармы в Батавии (Голландии) обычно очень плохи. Благодаря заботам главнокомандующего во многих гарнизонах войска переместились в более здоровые помещения, но и они весьма далеки от наших французских норм. Несмотря на это, к чести солдат надо отметить, что в здании поддерживается чистота»
[521].
Впрочем, не стоит, конечно, понимать слово «чистота» в современном его значении. Так, регламент от 12 октября 1791 года, сохранившийся в силе в эпоху Империи, предписывал: «Строго запрещается всем офицерам и солдатам, а также всем прочим лицам испражняться у стен казарм и офицерских жилищ, а также выбрасывать нечистоты из окон…»
[522]. Можно предположить, что если подобные запреты воспроизводились в официальном документе, это было сделано не без надобности.
В регламенте ничего не говорилось об умывальниках. Конечно, солдаты мыли руки и лицо, но делалось это только с помощью холодной воды и не слишком часто. Брились не каждый день, однако как минимум раз в неделю – по воскресеньям. С другой стороны не стоит также впадать и в другую крайность – представлять себе казармы той эпохи как грязные бараки, наполненные нечистотами. Регламенты требовали ежедневной тщательной уборки комнат, коридоров, лестниц, двора и пространства в 4 туаза (8 метров) с внешней стороны зданий. О том, что во многих случаях это строго выполнялось, говорят нам мемуары современников. Вот что рассказывает гренадер Старой гвардии Куанье: «Когда этот строгий командир (генерал Дорсенн) проходил по казарменным помещениям, он проводил пальцем по полкам для хранения хлеба, и если находил там пыль, то старший по комнате получал четыре дня ареста. Он осматривал наши кровати, наши личные вещи и, не дай Бог, находил там грязное белье!»
[523]
Как же выглядели французские казармы эпохи Наполеона? Многое в них походило на казармы любой армии любого века, однако были и такие детали, которые, без сомнения, будут неожиданными для человека, знакомого лишь с современной военной жизнью.
Солдаты обычно располагались в комнатах по 14–18 человек, чаще из одного и того же отделения и взвода. Капралы жили вместе с рядовыми и были старшими по комнате. Капрал-фурьеры, сержанты и старшие сержанты, а также тамбур-мажоры располагались в отдельных помещениях. Что же касается офицеров, они не так-то часто жили в казармах, но если это имело место, то для них старались выделить квартиры или комнаты в отдельном здании.
Читателей, наверное, удивит, что солдаты спали по двое на одной кровати, и только унтер-офицеры (разумеется, и офицеры) имели отдельное ложе. Человека, с которым спали вместе, называли «товарищ по постели» (camarade de lit)… Впрочем, мы сразу предупреждаем, что из этого не следует делать никаких выводов, которые могут напрашиваться под влиянием современной культуры. Упоминания о гомосексуализме во французских казармах не встречаются решительно ни в одних мемуарах и дневниках этой эпохи, а столь странное по теперешним меркам размещение солдат объяснялось весьма прозаическими соображениями экономии материалов и отопления.
Отсутствие всяческих извращений еще, впрочем, не означает, что спать вдвоем на одном ложе было большим удовольствием, особенно если учитывать, что регламентированная ширина кровати была лишь 110 см (длина 190 см). Вот что вспоминает будущий генерал Марбо о первых мгновениях своей военной карьеры, когда он, хрупкий семнадцатилетний юноша из «хорошей» семьи, записался в гусары: «Это было в первую ночь, которую я ночевал в казарме. Едва я лег спать, как здоровенный гусар, пришедший час спустя всех остальных, приблизился к моей кровати и, увидев, что там уже кто-то есть, снял со стены лампу и поставил мне ее под нос, чтобы разглядеть меня. Потом он начал раздеваться. Видя, как он снимает одежду, я был далек от мысли, что он имеет намерение лечь рядом со мной, но скоро понял, что ошибался, так как он весьма резко сказал: “Подвинься, салага!” Затем он залез на кровать, так что занял добрых три четверти ее, и тотчас же заснул, начав громко храпеть. Я не смог сомкнуть глаз, особенно из-за запаха, который распространял пакет, который мой товарищ засунул под валик, служивший нам подушкой… Оказалось, что мой любезный коллега был полковым сапожником, а пакет был его передником, пропитанным смолой, которой сапожники смолят свои нитки…»
[524].
