Конечно, последний из эпизодов с его изысканной рыцарской учтивостью словно сошедший со страниц хроник бургундского двора XV века, являлся скорее исключением, но нет сомнения, что в общем французские солдаты, а особенно офицеры, не испытывали ненависти к своему противнику, сражаясь пронизанные не желанием убить врага, а добиться победы во имя жажды славы, приключений, наград и материальных выгод. Особняком, конечно, стоит испанская война и, вообще, все те кампании, где в дело вмешивалось вооруженное гражданское население.
Итак, как же, в общем, выглядел моральный портрет наполеоновской армии?
Армия мужественная, полная кипучей отваги, презрения к опасности и энтузиазма, безгранично верящая в своего вождя, в целом дисциплинированная, хотя под влиянием обстоятельств, не чуждая эксцессам и прежде всего мародерству. Армия иногда слишком самоуверенная, беспечная и драчливая, зато высоко ценящая честь и товарищество, веселая и неунывающая, гуманная к поверженному врагу.
Такой она была в первые годы Империи, в пору блистательных побед, во многом она осталась такой и в самое трагическое время, однако в моральной истории наполеоновского войска есть рубеж, который нельзя не заметить при внимательном его рассмотрении.
Как получилось, что армия с подобными высокими морально-боевыми качествами превратилась в жалкую кучку оборванных деморализованных беглецов за время не слишком долгого отступления из России? Если этот вопрос не возник перед читателем, то он всегда волновал автора, и нам необходимо дать на него ответ, который, как будет понятно, имеет самое прямое отношение к теме данной главы.
Напомним, что главные силы Великой Армии выступили из Москвы 19 октября 1812 г. В строю было около ста тысяч человек при 500 орудиях, а в первых числах декабря из них оставалось еще живыми и не плененными едва ли несколько тысяч солдат и офицеров. Таким образом, за 45–50 дней огромная армия фактически перестала существовать. (Речь здесь идет, разумеется, только о войсках, действовавших на главном направлении).
Точка зрения на эти события исторической литературы, распространенной во Франции для широкой публики, очень проста – причиной всему был ужасающий мороз. Именно он погубил доселе непобедимые полки, физически уничтожив десятки тысяч людей и сломив узы дисциплины и братства по оружию. Подобное воззрение на катастрофу в России, конечно, не выдерживает критики. Ведь когда начались настоящие холода, в самых последних числах ноября, начале декабря, от Великой Армии оставались в основном лишь жалкие кучки бредущих без строя и дисциплины, а часто и без оружия людей. Их-то действительно и доконал мороз. Во время же большей части отступления – от Малоярославца до Березины включительно – температура была низкой, но совсем не такой, от которой погибают и разлагаются закаленные войска.
Таблица температур в октябре-ноябре 1812 г.
[721]
[722]
Наполеоновская армия в кампании 1807 г. уже вела боевые действия при подобных условиях, не говоря уже о французских войсках эпохи революции, которые зимой 1794–1795 гг. в действительно лютые морозы завоевали всю Голландию.
Точка зрения, которая была распространена в русской и советской исторической литературе, предназначенной для широкой публики, – Великую Армию разбили партизаны и преследующие по пятам русские войска. Несмотря на то, что эта концепция несколько более обоснованна, чем предыдущая, она также не согласуется с фактами. Партизаны и казаки действительно нанесли большой урон отступающим, но те, кого они били и брали в плен, были в подавляющем большинстве группами деморализованных, отбившихся от армии солдат, зачастую невооруженных. Все источники сходятся на том, что казаки никогда серьезно не атаковали идущие в порядке, готовые к отражению нападения воинские части. Да и зачем им это было делать? Позади и вокруг армии плелись тысячи лишенных оружия и дисциплины людей, тащивших с собой повозки с награбленным добром. Простая мужицкая логика подсказывала им, что именно здесь они могут найти верную добычу при минимуме риска, в то время как, напав на колонны дисциплинированных войск, можно получить лишь сталь и свинец.
Куда более серьезным фактором, воздействовавшим на отступавших, была регулярная русская армия. Она нанесла серьезные удары по неприятелю под Вязьмой, Красным и Березиной… но и здесь значительная, если не самая главная часть потерь приходилась не на организованные части, а на деморализованные полки, шедшие за армией. Русская армия не столько уничтожала французские полки, а рассеивала, истребляла, забирала в плен тех, кто и без того уже не являлся бойцами.
Напомним, что боевые действия разворачивались не только на главном – московском направлении, но и на флангах, где русская армия и казаки ничуть не меньше, если не больше наседали на отступающего неприятеля. И что же? Мы видим, что польско-прусский корпус Макдональда понес, сравнительно с главной армией, просто ничтожный урон. Ограниченные потери были и в рядах саксонского корпуса Рейнье и австрийских войск Шварценберга. Когда в 20-х числах ноября главная часть Великой Армии, за исключением Гвардии, подходила к Березине в виде деморализованной толпы, корпуса Удино и Виктора шли монолитными рядами, сохраняя готовые к бою организованные батальоны, полки, батареи. И это несмотря на то, что они совершили отступление под сильнейшим нажимом русских войск.
Итак, главной причиной катастрофы была не русская армия, которая била отступающие толпы полувооруженных людей, не казаки, и не партизаны и не мороз. Кстати, выдающийся русский ученый Е.В. Тарле также полагал, что морозы лишь добили Великую Армию, а сражения в ходе отступления наносили удар прежде всего по «некомбатантам»: «Под Красным произошел своего рода отбор: погибли в бою или сдались в плен наименее боеспособные люди…»
[723].
Главной же причиной того, что произошел развал армии, знаменитый академик считал голод, который преследовал французов с самого выступления из Москвы: «Нам важно зафиксировать факт страшного голода именно в этот период, когда морозов еще не было, а стояла прекрасная солнечная осень. Именно голод, а не мороз быстро разрушил наполеоновскую армию в этот период отступления»
[724].
Нет сомнения, что данный фактор сыграл огромную роль в процессе разложения главных сил Великой Армии… Все же и подобное объяснение покажется явно неудовлетворительным, если внимательно вчитаться в дневники современников, мемуары и документы, относящиеся к началу отступления, и сопоставить их с километражем и временем пройденного пути.
