Новый залп нанес шеволежерам ужасающие потери. Погиб поручик Кржижановский, под капитаном Козетульским была убита лошадь, и он на полном галопе рухнул на камни, получив жестокие травмы. Теперь атаку вел капитан Дзевановский, впрочем «эскадрон… уже больше не слышал никаких команд… все капитаны, лейтенанты, рядовые воодушевленные одним и тем же порывом, издавая один и тот же победный клич, не обращали более внимания ни на отсутствие Козетульского, ни на смерть своих товарищей»
[800].
Остатки отряда влетели на вторую батарею и изрубили прислугу. Остервеневшие от дикой скачки, страшных потерь, истеричных воплей испанцев и бешеного огня со всех сторон, уланы понеслись дальше. Впрочем, поручик Ровицкий крикнул своему другу: «Ниголевский, придержи моего коня, я не могу с ним справиться!» В этот момент грохнул страшный залп, и тело Ровицкого, которому оторвало голову, покатилось в пыли. Упал с коня израненный капитан Дзевановский. Третья рота была фактически уничтожена.
Но седьмая, под командой Петра Красинского, буквально влетела на следующую батарею, яростно круша в клочья все, что попадалось на пути. Теперь от отважного эскадрона оставалось не более 40 человек. Эта горсть храбрецов не желала остановиться. Клубок обезумевших от отчаянного галопа людей и лошадей устремился к последней – четвертой батарее. До нее было еще 600 метров, и, хотя испанские артиллеристы были изумлены тем, что происходит на их глазах, они успели дать залп. Петр Красинский получил ранение в бок и рухнул на землю. С ним упало еще полтора десятка всадников, но те, что еще остались в седле, перепрыгнули через пушки и врубились в ряды врага – последняя батарея была взята.
Э. Детайль. Вислинские уланы в бою
Только здесь, забрызганные кровью, в изрешеченных пулями мундирах, шеволежеры остановили скачку усталых коней. В строю оставался только один офицер – самый молодой поручик Ниголевский. Вокруг него была лишь горстка рядовых и вахмистр Соколовский. «Соколовский, в атаку!» – крикнул молодой офицер и ринулся на стоявших поблизости испанских пехотинцев и артиллеристов. Первые солдаты неприятеля, попавшие под их удар, обратились в бегство, но другие, видя малочисленность поляков, встретили их огнем. Последние героические кавалеристы попадали на землю. Вахмистр Соколовский был тяжело ранен, а сам Ниголевский, под которым убили коня, рухнул на землю. Тотчас юноша был окружен врагами. Двое испанских солдат, приставив ему ружья к голове, выстрелили в упор, другие на всякий случай вонзили в его тело штыки, проткнув его девять раз… но по удивительной случайности Ниголевский выжил!
Сквозь кровавую пелену, теряя сознание от потери крови, молодой офицер услышал приближающийся звон труб, грохот барабанов и громовое «Да здравствует Император!». Это вслед за 3-м эскадроном по дороге шли остальные эскадроны шеволежеров и гвардейские конные егеря, ведомые самим маршалом Бессьером, а вслед за ними и по флангам двигались массы французской пехоты.
Несмотря на то, что без присутствия этих войск победа была бы немыслима, тем не менее сражение было выиграно, по сути дела, одной невообразимой атакой. Вся испанская армия сразу после нее обратилась в паническое бегство, так что шедший за эскадроном Козетульского первый эскадрон полка под командованием Томаша Любеньского не потерял ни одного человека, ни одного коня! Шеволежерам и конным егерям осталось лишь рубить и брать в плен уже не оказывавших ни малейшего сопротивления беглецов и собирать богатые трофеи.
Таким образом, все результаты этого удивительного дня были куплены ценой небывалой самоотверженности одного эскадрона поляков. 57 шеволежеров было убито или тяжело ранено, десятки получили легкие раны и контузии. Все офицеры эскадрона до одного были убиты или ранены.
На следующий день Наполеон приказал полковнику Винценту Красинскому построить полк. Трубы пропели короткий сигнал, и в воцарившейся тишине Император, выехав перед строем полка, снял шляпу и сказал: «Вы достойны моей Старой гвардии. Я признаю, что Вы – самая храбрая кавалерия!»
[801].
Подвиг польских шеволежеров под Сомо-Сьеррой, совершенный на глазах великого полководца, тотчас же разнесся по свету с 13-м бюллетенем Испанской армии
[802] и сразу вошел в легенду. Вошел в нее настолько, что эта блестящая вспышка отваги стала символом целой эпохи в истории Польши и заслонила собой, по крайней мере для французских историков, все остальные подвиги и жертвы польских солдат, принесенные на службе Империи.
Среди польских формирований, прошедших самое суровое горнило испытаний в наполеоновскую эпоху, выделяется, без сомнения, Вислинский легион. Организованный на французской службе в начале 1808 года, он поначалу состоял из трех пехотных и одного кавалерийского полка. Последний представлял собой первый и единственный в то время уланский полк французской армии, вооруженный пиками (шеволежеры гвардии получили пики только в конце 1809 года), который вел свою историю от самых первых польских эскадронов на службе республиканской Франции – кавалерийской части в составе Дунайского легиона в 1799 году.
Впрочем, как говорят послужные списки в архиве сухопутных войск, в рядах Вислинских улан были люди, записавшиеся на службу под знамена Бонапарта еще в 1796 году!
Если полк гвардейских шеволежеров в значительной степени был блистательным собранием польской шляхты, то рядовой состав Вислинских улан представлял из себя покрытых рубцами вояк из простонародья. Солдат № 1 – Ян Бобайчук, № 2 – Федоров Федор Федорович, № 3 – Малицкий Этьен, № 4 – Шнайдер Бернар, № 5 – Робак Анджей… – все начали службу в 1796 году, прошли войны в Италии, сражались на Рейне, в составе Великой Армии, в Неаполитанском королевстве, в Испании; получили раны и ушли в отставку кто в 1810-м, кто в 1812 году.
А вот улан Ян Павликовский, записавшийся добровольцем 20 сентября 1800 года в битве под Гогенлинденом, в том же году один атаковал 50 австрийцев и заставил их сдаться! За этот отважный поступок Павликовский получил серебряное почетное оружие с описанием совершенного подвига, а в сентябре 1801 года был произведен в вахмистры
[803].
Но основную свою славу Вислинские уланы заслужили в Испании. Они провели здесь долгих пять лет, сражаясь от Севильи до Сарагосы, от Альбуэры до Таррагоны. Они атаковали противника в генеральных сражениях и прикрывали конвои, охотились за герильясами по горам и лесам и служили надежным эскортом для генералов. «Los infernos picadores polacos» (адские польские пиконосцы) – так прозвали испанские партизаны и солдаты вездесущих Вислинских улан, а французские полководцы считали за особый шик иметь в личной охране хотя бы небольшой взвод польских всадников.
