Действительно, целая серия блистательных научных трудов, а также преподавательская работа выдающихся реформаторов медицины во многом способствовали реализации этой программы. В 1800 г. Биша пишет свое выдающееся произведение «Трактат о мембранах и оболочках», а в 1801 г. – монументальный труд «Общая анатомия применительно к физиологии и медицине». Бруссе публикует в 1808 г. «Историю хронических воспалений», Пинель создает новую концепцию лечения больных с психическими расстройствами, Деженет закладывает основы современной эпидемиологии, Ларрей публикует в 1812 г. три первых тома первого настоящего учебника военной хирургии «Мемуары о военной хирургии и походах»…
Кардинальная ломка ветхого здания уходившего в прошлое искусства врачевания и построение новой научной медицины не могло не отразиться и на военной медицине. Уже в эпоху революции многие политические деятели не раз громогласно заявляли о необходимости организации эффективной помощи раненым и больным военнослужащим. Для улучшения функционирования медицинских служб и повышения престижа военного врача декретом от 31 декабря 1792 г. старший медицинский персонал армии получил статус офицерского состава, а декрет от 3 сентября 1793 г. подтвердил, что военные врачи должны были рассматриваться как военнослужащие. Чтобы быть принятым в ряды офицеров медицинской службы, нужно было сдать экзамены перед Санитарным советом и представить сертификат цивизма
[1065].
Несмотря на многообещающие речи депутатов Конвента, структурные изменения медицинских служб и первые шаги научной медицины, реальная ситуация помощи больным и раненым в эпоху Великой французской революции была удручающей. Количество госпитализированных военнослужащих составляло до 20–30 % личного состава полубригад, причем большинство лежащих на больничных койках были не ранены, а больны. Смертность же в госпиталях продолжала оставаться ужасающей. Например, в военном госпитале в Нанте в 1794 г. умирало в месяц до 16 % содержавшихся в нем солдат, в основном от болезней.
Хотя деятельность 1-го Консула во всех областях военного организма помогла устранить наиболее явные злоупотребления, она не внесла каких-либо радикальных положительных изменений в функционирование медицинской службы. Более того, так как короткая мирная передышка позволила Бонапарту значительно сократить численность армии, особенно сильно были урезаны штаты медицинского персонала.
Указами от 16 фримера IX года (7 декабря 1800 г.) и 18 вантоза X года (10 октября 1801 г.) численность военных врачей была сокращена до минимума. Сотни медиков оказались уволенными с ничтожной пенсией. Хотя среди сокращенных по штату было немало неспособных людей, нельзя сказать, что подобные меры улучшили медицинскую помощь войскам и тем более подняли престиж военного врача. В 1803 г. на службе в рядах французской армии должно было состоять лишь 1237 человек медицинского персонала, в то время как в феврале 1797 г. он насчитывал в своих рядах 4630 человек!
Вследствие режима строгой экономии резко сократилась и численность военных госпиталей. Их было 30 в августе 1800 г., а к декабрю осталось только 16. В результате к моменту возобновления войны (в 1803 г.) французская военно-медицинская служба была явно не готова справиться со своей миссией. Пришлось воссоздавать ее чуть ли не заново и срочно увеличивать количество медицинского персонала. В 1808 г. его численность достигла почти 3 тысяч человек, а к началу войны 1812 г. в рядах военных медиков должно было быть 5112 человек.
Весь этот персонал возглавлялся в период Империи Высшим военно-медицинским советом из 6 человек, трое из которых были хирургами, двое военными врачами (officiers de santé) и один фармацевтом. Равным образом весь личный состав медицинской службы подразделялся на три иерархические пирамиды: хирургов, военных врачей и фармацевтов, выглядевших следующим образом:
Пьер-Франсуа Перси (1754–1825).
Главный хирург Великой Армии в 1806–1807 гг., главный хирург французской армии в Испании в 1808 г.
Различие между хирургами и военными врачами состояло в том, что первые непосредственно находились в составе действующей армии и оказывали первую помощь раненым на поле боя, вторые же работали в основном в госпиталях. Реальные функциональные обязанности хирургов и военных врачей могли быть самыми разнообразными.
В принципе, как уже отмечалось, хирурги, врачи и фармацевты должны были рассматриваться как военнослужащие, причем главный хирург соответствовал по званию подполковнику (с 1809 г. командиру батальона), хирурги (всех трех классов) – капитанам, младший хирург – лейтенанту, помощник хирурга – су-лейтенанту (аналогично для врачей и фармацевтов). Однако вплоть до конца Империи и еще в течение многих лет спустя весь этот штат специалистов сохранял довольно неопределенный статус, занимая промежуточное положение между военным и гражданским персоналом.
Так, например, несмотря на ношение униформы, по стилю практически такой же как у офицеров, военные врачи наполеоновской армии так и не получили права носить эполеты. 8 января 1809 г. главный хирург армии направил императору мемуар, в котором, перечисляя заслуги военных врачей, писал: «…хирурги, боевая отвага которых не вызывает сомнений, также как и полезность их дела, не просят никакой прибавки к жалованию, они надеются на награду более благородную и достойную. Через мое посредство они осмеливаются просить Ваше Величество разрешения носить на одном плече эполет, соответствующий тому офицерскому званию, которому они приравнены… на другом плече они могли бы носить простой трилистник из золотого галуна…»
[1066]. Эта весьма скромная просьба была отклонена императором – ношение эполет по его мысли должно быть исключительно привилегией бойцов. Впрочем, в гвардии, которая, как и во многом другом стояла особняком, военные врачи де-факто присвоили себе это право. Они не только носили эполет на левом плече, но также золотой аксельбант на правом. Более того, хирурги гвардейских конных егерей носили даже золотые офицерские галуны на рейтузах гусарского типа – типичное отличие командного состава легкой кавалерии. Мундир, богатое вооружение, конская сбруя и другие предметы экипировки гвардейских хирургов также были исключительно офицерского образца.
Неопределенность положения военных врачей в наполеоновской армии усугублялось еще и тем обстоятельством, что практически во всех вопросах служебного характера они вынуждены были подчиняться военным комиссарам, равным образом в ведении чиновников военной администрации находились и госпиталя. Хотя императорский декрет от 30 ноября 1811 г. гласил, что: «Офицеры медицинской службы во всем, что касается вопросов лечения пациентов, подчиняются только своим непосредственным медицинским начальникам…», тут же пояснялось, что «…во всех вопросах несения службы и соблюдения регламентов они должны подчиняться генерал-интенданту, комиссарам-распорядителям и комиссарам»
[1067]. Впрочем, подобное положение сохранялось во французской армии еще очень долго при самых разных режимах. Только в 1889 г. уже в эпоху Третьей республики военно-медицинская служба стала полностью автономной структурой в рядах вооруженных сил. И только декретом от 12 мая 1917 г. старший медицинский персонал получил статус, во всем идентичный остальному офицерскому составу.
