А.-Л. Жироде. Портрет барона Ларрея в униформе эпохи Консульства. 1804 г. Париж, Лувр.
В особо тяжелых условиях приходилось работать хирургам зимой, в частности в знаменитой битве при Эйлау. Ларрей вспоминает: «С утра я организовал амбуланс в обширных бараках, которые обрамляли дорогу по левую сторону при въезде в город. К сожалению, они были открыты со всех сторон, и сено, которое покрывало их крыши, кавалеристы забрали на прокорм лошадей. Приходилось укладывать раненых на остаток сена, засыпанного снегом. В этом убежище собралось большое количество солдат Гвардии и линейных войск… Холод был столь силен, что скальпель часто выпадал из рук учеников, которые помогали мне при операциях. У меня же, к счастью, появились какие-то нечеловеческие силы, без сомнения от сознания той ответственности, которую внушала мне необходимость помочь этим героическим людям. Желание спасти жизнь храбрецам заставляло нас упорствовать в нашем тяжелом труде. Уже наступила ночь, а мы еще ни разу не ели, не пили, не справили естественных нужд. Мы работали среди ужасающих сцен… Пока я оперировал одного раненого, я слышал, как со всех сторон другие раненые просят меня о помощи. Но надо отметить, что на место стонов после операции у этих несчастных и бесстрашных солдат приходило спокойствие. Они, казалось, более не заботились о себе, а думали о нашем императоре и успехе армии. Они поддерживали других, помогая им выносить тяжелые операции, необходимые вследствие их ранений. Среди всех этих бесчисленных трудностей, которые ставили перед нами условия места и мороз, я смог сделать несколько очень сложных операций, таких как ампутация руки у самого плеча, нижних конечностей в тех местах, где это редко делается, наложение швов на лицо… Все это было проделано с той же быстротой, как если бы мы работали в самой благоприятной обстановке…»
[1078].
Хотя из этого текста видно, что автор пишет о себе без ложной скромности, нужно отметить, что у него были на это все основания. Жан-Доминик Ларрей (1766–1842), главный хирург Гвардии (1804–1811 гг.), главный хирург Великой Армии (1812–1814 гг.) и главный хирург Северной армии (1815 г.) справедливо вошел в историю не только как замечательный врач и ученый, но также как человек редкой отваги и самоотверженности. В памяти тысяч людей, которых он спас от смерти в пустынях Египта, в полях Германии и снегах России, на всю жизнь остался образ этого удивительного врача и человека. В 1813 г. император сказал, обращаясь к знаменитому хирургу: «Господин Ларрей, любой монарх был бы счастлив иметь дело с таким человеком, как Вы», а на Святой Елене Наполеон, вспоминая о докторе Ларрее, произнес слова, которые остались в веках, высеченные на могильном камне великого ученого: «Это самый добродетельный человек, которого я только знал».
Свои принципы этот подвижник науки отстаивал в тяжелой борьбе по колено в грязи и крови на полях сражений. Считая, как уже отмечалось, что для спасения раненых требуется ранняя ампутация, он работал безостановочно. Во время Бородинской битвы и после нее, непрерывно, простояв на ногах 36 часов, он сделал 200 ампутаций! «Ларрей с таким мастерством владел скальпелем, что продолжительность некоторых небольших операций измерялась секундами. На ампутацию плеча и даже бедра с перевязкой сосудов ему требовалось не более 4–5 минут. Такая молниеносная быстрота оперирования… при отсутствии наркоза была исключительно ценна. Это сводило к минимуму страдания раненых»
[1079]. Последняя цитата принадлежит выдающемуся русскому и советскому врачу и историку медицины И.А. Касирскому, он же с восторгом писал о самом знаменитом хирурге империи: «Ларрей был воином науки в истинном значении этого слова. Ибо если других ученых мы называем так в переносном смысле, то Ларрей был настоящим воином, он отважно осуществлял свои великие научные и общечеловеческие идеи прямо на поле сражения, борясь за них на передовых линиях под ядрами пушек и ружейными пулями. В этих боях он был несколько раз ранен, изрублен саблей. Какой поистине потрясающий образ: ученый, на поле брани оправдывающий то положение, что в науке надо быть воином!»
[1080]
Наконец, просто невозможно не привести еще одно высказывание Наполеона о Ларрее: «Он оставил в моем сознании образ настоящего человека; он сочетал в себе огромные знания с исключительной гуманностью. Все раненые были ему близки, как родные. Для него не было в жизни ничего выше и ценнее, чем его госпитали. Во время наших первых республиканских походов… медицинская служба осуществила наиболее счастливую революцию, которая распространилась на все армии Европы, и в этом заслуга Ларрея, которому человечество целиком обязано этим благодеянием. В настоящее время врачи делят с солдатами все опасности. Под огнем они осуществляют свою замечательную миссию – спасение бойцов. За это я выражаю Ларрею самую высокую признательность»
[1081].
Рядом с Ларреем работали такие замечательные врачи, как Перси, Эртерлу, Бруссе, Деженет, Лодибер, Пельтан, Риб и многие другие.
Пьер-Франсуа Перси (1754–1827) – бывший, как уже отмечалось, сначала главным хирургом Великой Армии в 1806–1807 гг., а затем главным хирургом французской армии в Испании в 1808 г., подобно Ларрею приложил немалые усилия к тому, чтобы организовать как можно более скорую помощь раненым на поле сражения. По его настоянию в армии появились так называемые «вурсты» (от немецкого «wurst» – сосиска) – длинные повозки, на которых размещались верхом хирурги. Они, таким образом, могли быстро перемещаться по полю сражения, и, не заботясь о своем коне, соскакивать с вурста для оказания первой помощи раненым. Несмотря на то, что Перси значительно менее известен, чем Ларрей, быть может, потому, что он раньше отошел от активной службы, а быть может, просто из-за его скромности, он был не менее отважным человеком и замечательным ученым. В отличие от своего более популярного коллеги, Перси старался как можно реже проводить ампутации, будучи сторонником консервативного метода лечения. Талантливый хирург, Перси первый произвел операцию резекции плечевой кости. Им также был изобретен специальный пулеизвлекатель.
Выдающимся врачом был также Николя Эртерлу (1770–1842), сменивший Перси на посту главного хирурга французской армии в Испании, в 1809 г. он возглавил хирургическую службу армии, сражавшейся под командованием императора в Германии. Эртерлу подобно Перси и Ларрею не боялся ни грязи, ни пуль, лично проводя наиболее сложные операции. После победы под Ваграмом император в приказе по армии отметил «… исключительные заслуги хирургов, и в особенности заслуги главного хирурга Эртерлу».
Перечень всех замечательных хирургов, людей редкой самоотверженности и долга, мог бы занять много страниц. «Сир, в Вашей армии, сражающейся в Испании не менее 28–30 старших хирургов, которые столь искусны и образованны, что могли бы давать лекции и блистательно практиковать в самых крупных городах Вашей империи»
[1082] – сказал как-то на аудиенции у императора барон Перси.
