Сент-Круа родился в 1782 г. и происходил из очень знатного рода. Его отец, бывший офицер королевской армии, в период Директории являлся послом Франции в Константинополе. Вполне понятно, что родители желали видеть своего сына также делающим карьеру на дипломатическое поприще. В результате юный Сент-Круа оказался одним из чиновников министерства иностранных дел. Однако в 1805 году вести из армии об удивительных подвигах разбудили воинственный пыл молодого человека, который, подобно Сегюру, почувствовал, как «в его жилах вскипела кровь рыцарственных предков». Почти одновременно для Сент-Круа представился великолепный случай: Наполеон, желая воссоздать иностранные полки, поручил министерству иностранных дел провести подготовительную работу, посвященную опыту использования иностранных частей на службе Франции при Старом порядке. Министр, зная о наклонностях молодого чиновника, получил ему подготовку этого досье. Шарль де Сент-Круа настолько блестяще ставился с этой работой, что император, узнав о его желание вступить на военную службу, приказал зачислить его в 1-й Иностранный полк сразу в звании командира батальона! Однако случай чуть не прервал его еще не начавшуюся карьеру. Один из родственников императрицы Жозефины, некто де Мариоль, страшный бретер и повеса, также желал занять место командира батальона в 1-м Иностранном. Он нашел предлог, чтобы вызвать Шарля на дуэль, но провидение наказало самоуверенного дуэлянта, пуля Сент-Круа сразила его наповал. Эта дуэль вызвала большой скандал, и Шарля даже на некоторое время арестовали. Однако с горем пополам молодой человек выпутался из этой истории и прибыл наконец к своему полку, расквартированному в Италии. Хотя Шарль и был совершенным новичком в военном деле, природный дар и хорошее образование помогли ему стать одним из лучших офицеров части, он зарекомендовал себя и как умелый организатор, и отличился в боях. Маршал Массена заметил молодого талантливого офицера и взял его к себе в адъютанты. В начале кампании 1809 г. Сент-Круа лично захватил в бою под Ноймарктом вражеское знамя и был произведен в полковники. Поворотным пунктом в его удивительной карьере была подготовка французской армии ко второй переправе через Дунай. Во время работ на острове Лобау Сент-Круа проявил столько энергии, отваги и военных дарований, что он не только был замечен императором, для которого достоинства молодого офицера быстро изгладили из памяти неприятные воспоминания о дуэли с родственником Жозефины, но и более того, молодой офицер стал настоящим коллегой великого полководца, с которым тот обсуждал планы действий и фактически чаще советовался с ним, чем с маршалом Массеной. Во время переправы не потерял самообладания, более того, взяв командование твердой рукой, он не только не допустил паники, но и принял важное решение: вместо ночного отступления, которое, по-видимому, превратилось бы в бегство, дождаться утра и отходить с боем. Это был большой риск, но, верно оценив ситуацию, характер местности и особенности обеих армий, Клозель принял на себя ответственность за это решение, и не ошибся, французские войска сумели выйти из-под удара без катастрофических потерь.
Отличился Клозель и в кампанию 1813 года, особенно после нового поражения у Виттории, когда пришлось с горстью войск сдерживать натиск врага, рвущегося во Францию. Из этого подающего большие надежды дивизионного генерала мог выйти крупный полководец, но падение Империи не дало Клозелю раскрыть свои таланты в полной мере. Впрочем, как и Жерар, он получил все-таки маршальский жезл, но это произошло также лишь в эпоху Луи-Филиппа, 30 июня 1831 года. Однако высшее военное достоинство пришло к нему слишком поздно, и старый маршал Клозель не увил себя новыми лаврами в Алжирской войне, а скорее растерял старые.
Еще один из генералов Империи мог бы, без сомнения, заслужить маршальский жезл, при условии, конечно, что Наполеон посчитал бы такое повышение возможные по политическим причинам. Это вице-король Италии Евгений Богарне, сын императрицы Жозефины от первого брака. Не сразу этот молодой человек с изысканными манерами раскрыл свой полководческий дар. В 1809 году двадцатисемилетний вице-король возглавлял Итальянскую армию (союзные франко-итальянские войска), вначале сражаясь на территории своего королевства, а затем в Венгрии и Австрии. Первая его битва, – при Сачиле, была неудачной, но затем под руководством присланного ему ментора – Макдональда – он постепенно овладел опытом командования. 14 июня 1809 года его войска, тесня отходящих австрийцев, нанесли им поражение в серьезном бою под Раабом, а 5–6 июля Евгений принял участие в грандиозной битве при Ваграме. В 1812 году во главе 4-го корпуса Богарне сражается в России, где он уже уверенно управляет крупными массами войск. В последние дни зимнего отступления на его долю выпала тяжелейшая задача: после отъезда императора, а затем и маршала Мюрата, временно исполнявшего обязанности командующего, возглавить остатки Великой Армии. Евгений сделал все, что было в человеческих силах, и показал себя предприимчивым и твердым военачальником. Чрезвычайно сложной была и его миссия в Италии во второй половине 1813 – начале 1814 гг., когда в обстановке всеобщего брожения ему пришлось с сорокатысячной франко-итальянской армией сдерживать натиск семидесятипятитысячного австрийского войска Бельгарда, а затем и отложившихся от императорских сил неаполитанцев. Из самой трудной ситуации молодой командующий вышел с честью. Когда в Париже уже хозяйничали союзники, а император подписал отречение, над столицей Итальянского королевства – Миланом – все еще развевался трехцветный флаг. Поистине Евгений Богарне оказался достойным учеником своего великого отчима.
В этом ряду замечательных генералов, возможных преемников маршалов, хотелось бы отметить блестящего артиллериста Антуана Друо. Трудно сказать, получил ли бы он маршальский жезл, ведь Друо был представителем специальных войск, но можно с уверенностью сказать, что на любом посту он заменил бы десяток Ожеро. Это был, поистине, человек, незаменимый в самых трудных ситуациях. Если такие люди, как Мюрат, сверкали во время успехов, но потухали в час испытаний, генерал Друо, наоборот, поражал видавших виды людей своей несокрушимой стойкостью перед лицом всех невзгод. Его любимыми книгами были Библия и биографии великих людей Плутарха, и сам он словно сошел со страниц последней. В тяжелых битвах под Люценом, Бауценом, Лейпцигом он был безупречен, «великолепный своей энергией и хладнокровием», как сказал о нем генерал Гриуа. А в тот день, когда баварцы генерала Вреде преградили путь остаткам Великой Армии, именно на Друо была возложена задача с батареями гвардейских орудий проложить дорогу сквозь вражеские полки. Он выполнил свою работу, с пятьюдесятью орудиями прорубив кровавую брешь в рядах неприятеля. Когда же баварская кавалерия ринулась на батареи, генерал Друо со шпагой в руках сражался в рядах своих артиллеристов, которые штыками и банниками встретили вражеских всадников. Французы не отдали врагу ни одной пушки, более того, едва баварцы были отброшены, как батареи под командованием Друо тотчас же снова обрушили на них шквал картечи. «…Ну что, знаменитый пушкарь, Вы сегодня славно поработали!» – сказал император, радостно обнимая генерала после победы. Друо был безупречен и в суровых испытаниях кампании 1814 года под Ла Ротьером, Вошаном, Краоном и Лаоном, и в последние дни Империи на поле боя при Ватерлоо.
На Святой Елене император часто вспоминал о преданном воине: «… Он видел в Друо все необходимое, чтобы стать великим генералом. У него было много оснований считать его стоящим выше многих маршалов. Он, не колеблясь, говорил о том, что Друо мог бы командовать сотней тысяч человек»
[254]. И если Антуан Друо не стал маршалом, то в историю он вошел как образец командира, как пример стойкости, отваги и преданности.
