Таким образом, маленькая армия Бонапарта имела (в процентном отношении) значительный резерв, составленный из отборных частей кавалерии, артиллерии и гвардейской пехоты (около 5 тыс. человек и 18 орудий), кавалерия вырвалась из «пут» пехотной дивизии и, находясь в руках командующего, могла отныне решать самостоятельные тактические задачи. Обращает на себя внимание также, что пехотная дивизия, оставшаяся без поддержки конницы, теряла в своей самостоятельности… но этого и добивался Бонапарт.
Здесь мы видим в определенном смысле диалектическое развитие по спирали: от армии как единого нерасчлененного блока в конце ХVII – середине ХVIII века к армии плохо связанных, почти независимо действующих на свой страх и риск дивизий эпохи революции, к опять-таки сильно централизованной армии, но состоящей из гибких группировок, имеющих определенную возможность независимых действий.
Нужно отметить, что в Рейнской армии, где фактически независимо от консула «правил» генерал Моро, также наметились изменения в сторону появления зачатков корпусов и выделения сильного резерва. Однако в армии Моро, несмотря на её многочисленность (103 тыс.) гораздо сильнее были выражены архаические черты: распыленность кавалерии и артиллерии и непосредственное командование самим полководцем резервным корпусом, что отвлекало его от общего управления войсками.
В полной мере наполеоновская концепция организации вооруженных сил на театре военных действий проявилась в 1805 г. с созданием Великой Армии. Название Великая Армия появилось впервые в приказе от 29 августа 1805 г. Этим именем были названы соединения бывшей Армии берегов океана, двинувшиеся в Германию под личным командованием императора. Приказом того же дня фиксировалась и организация этой массы войск, отныне ставшая классическим образцом. Подробное расписание Великой Армии на основе впервые публикуемых архивных документов приведено в приложении VI. Это расписание относится ко второй половине ноября 1805 года, когда наполеоновские полки форсированными маршами шли по дорогам Австрии и Моравии.
Как видно из документа, Великая Армия
[277] насчитывала в общей сложности 176 тыс. человек и была разделена на 8 больших групп войск, названных армейскими корпусами. Семь корпусов существовало в течение всей кампании, и даже после неё, а один – под командованием маршала Мортье – был создан для выполнения конкретной боевой задачи, после чего составлявшие его дивизии были возвращены в свои соединения.
Каждым корпусом командовал маршал Империи, исключение составлял 2-й корпус Мармона, последний получит маршальское достоинство только в 1809 г. Кроме этих восьми корпусов существовало также крупное соединение отборных частей – Императорская гвардия, в которой, как и во всех прочих корпусах, имелись все три рода войск. Наконец, император располагал внушительными массами конницы и артиллерии, не приданных ни одному корпусу. Это была так называемая резервная кавалерия и главный артиллерийский парк.
Каждый армейский корпус состоял из штаба, 2 или 3 пехотных дивизий (минимум из 6 батальонов пехоты, максимум – из 11), кавалерийской дивизии (10–14 эскадронов, кроме 7-го пехотного корпуса, где был всего лишь один полк кавалерии), артиллерии конной и пешей с обозом и нескольких рот саперов и минеров, наконец, 1-й, 2-й, 3-й и 6-й корпуса имели отряды понтонеров. Общая численность корпуса варьировалась от 12 тысяч человек (7-й корпус Ожеро) до 26 тысяч человек (4-й корпус Сульта). В большинстве корпусов пехотные дивизии не имели кавалерии – она была окончательно передана в распоряжение высших эшелонов командования. Более того, кавалерийские дивизии армейских корпусов состояли только из гусар и конных егерей
[278] и были призваны выполнять прежде всего функции боевого охранения, разведки и поддержки пехоты в небольших стычках.
Тем не менее данное расписание показывает, что в ряде случаев маршалы получали возможность вводить в состав пехотных дивизий кавалерийские части и, наоборот, придавать пехоту крупным кавалерийским отрядам. Так, в 1-м корпусе Бернадота кавалерийская дивизия Келлермана была временно разделена: к одной из ее бригад был придан 27-й легкий полк. В результате была создана так называемая дивизия авангарда из легкой пехоты, гусар и конных егерей. Однако подобные объединения применялись в основном для корпусов, действовавших изолированно, когда им было необходимо прикрывать свой маневр собственным авангардным отрядом. Нужно отметить, что, когда корпус Бернадота присоединится к главной армии накануне битвы при Аустерлице, кавалерийская дивизия Келлермана снова была слита и действовала отдельно от пехоты.
Основная масса кавалерии отнюдь не распылена по армии, а соединена под общим командованием знаменитого маршала Мюрата. В его распоряжении было 2 дивизии тяжелой кавалерии (Нансути и д’Опуля) и 4 дивизии драгун (Клейна, Вальтера, Бомона, Бурсье), которым была придана так называемая дивизия пеших драгун Бараге д’Илье, в которую входили 4 временных полка
[279]. Наконец, кавалерийский резерв располагал несколькими батареями артиллерии. В подобном распределении сил явно прослеживается мысль не только о тактической, но и о стратегической роли конных масс. Драгуны, которых в Булонском лагере обучали для боя в конном и пешем строю, должны были выполнять те функции, которые в XX веке выполняли частично бронетанковые и частично десантные войска, – стратегический прорыв, захват важных пунктов в тылу неприятеля и удержание их до подхода пехотных дивизий, массовые действия на коммуникациях вражеской армии.
Подобное использование драгун в широком масштабе было подлинным новаторством… Увы, опыт кампаний 1805–1807 гг. показал, что Наполеон слишком многого требовал от этого рода оружия. Драгуны, усиленно занимаясь подготовкой к бою в пешем строю, ослабили свою конную выучку и в результате оказались не лучшей кавалерией и посредственной пехотой. В конечном итоге они использовались попросту как обычная кавалерия, и не самая лучшая. Поэтому с началом испанской войны, которую император рассматривал как второстепенную, он послал на Пиренеи большую часть драгунских полков. Там драгунам пришлось работать за всех: и атаковать как тяжелая кавалерия, и нести патрули как легкая конница, и, подобно жандармам, преследовать герильясов в лесах и горах. Драгуны прошли от начала до конца всю тяжкую эпопею, и в Испании вновь обрели свою славу. «Cabezas de oro!»
[280] – с ужасом восклицали вражеские солдаты при виде сверкающих на солнце драгунских касок и не раз обращались в бегство.
Но вернемся к Великой Армии 1805 г. Если эксперимент с ездящей пехотой и не был особо удачным, то это никоим образом не умаляло принципа концентрации кавалерии. Наоборот, несмотря на невысокое качество драгун 1805–1807 гг., их дивизии сыграли огромную роль в разгроме австрийской армии Макка в 1805 г., а затем в ошеломляющем преследовании и уничтожении хваленых прусских полков в 1806 г. Присутствие крупных масс резервной кавалерии стало характерной чертой Великой Армии. Тем не менее чрезвычайно крупная концентрация кавалерии в 1812 г. (отныне это уже не дивизии, а целые кавалерийские корпуса общей численностью 38,5 тысяч человек) привела к утяжелению ее маневра и неоправданно большим потерям на марше.
