Обучение рекрутов верховой езде осложнялось трудностями в бесперебойном снабжении кавалерии конским составом. Все источники единодушно отмечают огромные потери лошадей во время быстрых маршей наполеоновских войск. Самой катастрофической в этом смысле была, конечно, русская кампания. Великая Армия вступила в Россию, имея около 60 тысяч лошадей под седлом и примерно 80 тысяч в упряжках. К концу похода осталось не более трех тысяч! Общие потери конского состава за годы Империи составили приблизительно 300 тысяч голов
[392].
В известной степени и поэтому требования к качеству коней были весьма умеренными. Вот какой рост определял для них регламент: кирасирские и карабинерские – 1,56–1,59 метров в холке, драгунские – 1,53– 1,57, легко-кавалерийские – 1,49–1,53 м. По современным понятиям это очень невысокие лошади. Даже если принять во внимание, что и средний рост людей был несколько меньше, чем сейчас, все равно по отношению к человеку строевая лошадь была ниже, чем современный скаковой конь по отношению к сегодняшнему жокею нормального роста.
Согласно уставам, лошади должны были быть «обстреляны», прежде чем они будут использоваться на войне. Чтобы создать у животных положительный условный рефлекс на выстрелы, кавалеристы должны были во время кормления лошадей палить из карабинов на некотором расстоянии от конюшни. С каждым «занятием» это расстояние уменьшалось. В конце концов стреляли прямо в конюшне, давая лошадям понюхать пороховую гарь, одновременно производя кормление. Завершалось обучение следующим упражнением: хозяева лошадей выстраивались в шеренгу с карабинами, заряженными холостыми патронами, их товарищи по полку, оседлав обучаемых коней, «атаковали». Эту атаку спешенные кавалеристы встречали дружным залпам, а когда конники доезжали до строя, хозяева лошадей тотчас же забирали своих четвероногих друзей, встречая их похвалой и, конечно же, хорошей порцией овса.
В дореволюционной французской армии эти положения кавалерийского устава 1766 года в общем выполнялись. Что же касается эпохи Империи, то здесь, увы, опять-таки не хватало времени. Хотя мы не располагаем точными данными на этот счет, но, судя по поспешным ремонтам, заниматься этим вопросом не успевали, и нередко лошади привыкали к грохоту битв прямо в ходе боевой практики.
Так что не обходилось без курьезов. Вот какой случай описывает майор Гонневиль в своих мемуарах. Во время осады Гамбурга в 1813 году из отдельных подразделений кирасир были наспех сформированы эскадроны. Не хватало конского состава. В июне Гонневиль получил-таки 120 лошадей для своих кирасир, и почти тотчас же им был получен и приказ «отправиться на разведку на десять лье от Гамбурга в Штеклиц». Лошади были хорошими, но абсолютно необъезженными и, уж конечно, необстрелянными, что же касается «кирасир», то все они были новобранцами. Так что неопытным солдатам стоило больших усилий поседлать своих ретивых скакунов. После долгих трудов кирасиры выехали на улицу, с грехом пополам двигаясь более или менее сомкнутой колонной. Проезжая мимо караульного поста, Гонневиль на горе себе приказал взять палаши наголо. Звон стали, выходящей из ножен, и сверкание клинков так перепугали коней, что многие кирасиры вылетели из седел, остальные же ускакали кто куда. Потребовалось два часа, чтобы снова собрать эскадрон!
[393] Конечно же, этот эпизод – не более чем забавное происшествие, и не стоит воображать, что так происходило во всех кавалерийских частях, но все же подобный курьез был немыслим во французской армии до Революции.
Эскадрон в развернутом строю по ордонансу 1804 г.
Недостаточное индивидуальное обучение верховой езде части рекрутов тем не менее не сводило на нет боевые возможности конных частей вследствие особенностей тактики того времени. Как только кавалерист мог сносно держаться в седле, он начинал обучаться «эскадронной школе», то есть маневрам в составе основного боевого подразделения.
Начиная с эпохи Фридриха Великого эскадроны кавалерии стали строиться в две шеренги. Если линейный боевой порядок пехоты наряду с выгодами имел и массу недостатков, то целесообразность развернутого сомкнутого построения конницы с середины ХVIII века ни у кого не вызывала сомнений. Дело в том, что «давление», которое оказывают в пехотной колонне задние шеренги, обеспечивая превосходство глубокому боевому порядку в рукопашном бою, фактически отсутствует в кавалерийском строю. Лошади задних шеренг почти не увеличивают силу удара передних, особенно на быстрых аллюрах. Глубокие построения кавалерии конца ХVI – начала ХVII вв. были вызваны низкой выучкой рейтар и от того спецификой кавалерийской тактики, построенной на употреблении огнестрельного оружия. С того момента как конница снова стала полагаться на палаш и получила сносное обучение, выгода линейного боевого порядка стала очевидной.
Построение эскадрона в колонну (повзводно направо)
Итак, основным построением эскадрона императорской кавалерии был развернутый двухшереножный строй. В каждой шеренге кавалеристы стояли очень близко друг к другу – колено к колену. Таким образом, на одного всадника в строю приходилось меньше метра пространства. Кирасирский эскадрон в 48 рядов (т. е. состоящий из двух шеренг, в каждой по 48 человек) в соответствии с регламентом должен был занимать 37–38 метров по фронту, драгунский эскадрон – 36–37 метров, а легко-кавалерийский – 35–36 м. Конечно в реальности из-за неизбежных нарушений сомкнутости строя эту цифру можно округлить до 40 метров, а более поздний французский кавалерийский регламент (1832 года) считал даже до 48 метров по фронту. Глубина эскадрона была около 6 метров, из которых два фута (2/3 метра) приходились на дистанцию между первой и второй шеренгами, и соответственно на каждую шеренгу приходилось приблизительно 2,5–2,7 метра.
Эскадрон в строю делился на два «дивизиона», каждый из которых подразделялся на два взвода, – итого четыре взвода в каждом эскадроне. В действительности эскадрон организационно состоял из двух рот, но по той же самой причине, что и в пехоте, необходимость уравнять количество людей в строевых подразделениях приводила к тому, что дивизион не соответствовал в точности роте. «Избыточных» кавалеристов отправляли либо в другой дивизион, если там не хватало людей, либо отряжали в отдельный взвод фланкеров, строившийся в резерве за линией эскадронов.
Эскадрон в колонне повзводно
Так же как и в пехоте, развернутая линия была справа, слева и сзади обрамлена унтер-офицерами и офицерами. Каждый взвод, в свою очередь, имел на флангах бригадиров, поддерживающих равнение во время всех перестроений. Отличие заключалось, однако, в том, что в кавалерии перед фронтом линии также находились офицеры. Как вполне понятно, в пехоте такое расположение исключалось – оно помешало бы залповому огню. В кавалерии такого затруднения не было, и поэтому большая часть офицеров (кроме капитана второй роты, стоящего в замке) находилась перед строем вверенных им солдат, показывая своим подчиненным пример неустрашимости.
