Таким образом, умышленные убийства порабощённых людей – в качестве наказания или безо всякой причины – на протяжении почти всей западной римской истории никак не регулировались государством. Они просто не считались преступлениями; это были домашние дела рабовладельцев. Впрочем, нельзя сказать, что поведение хозяев, регулярно убивавших своих рабов, считалось приемлемым. Отношение к этому было примерно такое же, как сегодня – к супружеским изменам. В наши дни на Западе супружеская измена не считается преступлением; государство никак не наказывает людей, которые изменяют своим супругам. Но общество не одобряет их поведения. Супружеская неверность по сей день остаётся основной причиной разводов (впрочем, причины указывают не всегда), от изменников отворачиваются друзья, об их жизни годами сплетничают все их соседи. В XXI в. на Западе от 82 до 94 % людей считают измену аморальным поступком, и человеку, который совершает такой поступок, приходится мириться с социальными последствиями содеянного
[143]. В римском мире к людям вроде Ведия Поллиона относились примерно так же, как сегодня – к неверным мужьям. Закон не запрещал хозяевам убивать своих рабов, но некоторые люди смотрели на это косо. Сенека пишет о Поллионе: «Кто не ненавидел Ведия Поллиона больше, чем его собственные рабы?..»
[144] На самом деле, конечно, никто не ненавидел Поллиона так сильно, как порабощённые им люди, но довольно мило, что Сенека считал, что все остальные должны были ненавидеть его ещё больше. О рабовладельцах, которые слишком увлеклись расправами над рабами, все без исключения источники сообщают с отвращением. Можно заключить, что убивать и пытать рабов в Риме считалось не очень приличным. Так вели себя нувориши и невоспитанные мужланы; но, вероятно, как и нынешние игроманы и неверные мужья, эти люди постоянно занимались тем, чем занимались – тихо и незаметно, где-то на заднем плане истории.
Спикул
Последний тип убийств в рабовладельческом государстве – это убийства на гладиаторской арене. Здесь римляне крайне редко сталкивались с этическими дилеммами. На Западе римлян традиционно считают «цивилизаторами», но ирония в том, что, решив «цивилизовать» очередную территорию, они практически сразу же знакомили своих «нецивилизованных» подопечных с таким замечательным римским времяпрепровождением, как спорт с убийствами. Ожидалось, что жители Галлии, Дакии или Месопотамии, попивавшие пиво и игравшие в настольные игры (речь, конечно же, о тех кто избежал резни и порабощения, обычно сопровождавших появление римлян на горизонте) будут проводить свободное время в амфитеатрах, наблюдая за тем, как один человек пытается убить другого. И пить вино. Сегодня нам кажется очевидным, что отвращение к насилию – это нечто более «цивилизованное», нежели пристрастие к нему. А насилие ради удовольствия большинство из нас считают категорически неприемлемым. Даже те, кто (по совершенно непонятным мне причинам) полагают, что бокс – прекрасное зрелище на вечер, а охота на лис – милое культурное мероприятие, резко отрицательно относятся, к примеру, к днепропетровским маньякам, которые в 2007 г. за три недели убили 21 человека забавы ради. Римляне же считали битвы вооружённых взрослых мужчин верхом изысканности – особенно если эти мужчины были рабами или осуждёнными и поэтому не могли отказаться от участия.
Если верить самим римлянам, в частности, двум писателям эпохи Августа, первые гладиаторские игры в Риме в 264 года до н. э. организовал некто Деций Юний Брут, видевший нечто подобное на юге Центральной Италии и решивший, что заставить сражаться двух мужчин – это идеальный способ почтить память отца. Таким образом, первый гладиаторский бой состоялся на похоронах отца этого человека на Бычьем форуме. Всего сражались три пары гладиаторов; был ли кто-то из них убит – не сообщается. Бои на похоронах понравились многим: они оживили достаточно скучное мероприятие, внеся в него драматичный элемент неожиданности. Вскоре богатейшие римляне, а также люди, которые любой ценой стремились привлечь к себе внимание, принялись превращать похороны членов своих семей в небольшие соревнования не на жизнь, а на смерть, чтобы привлечь как можно больше народа. Устроив гладиаторские бои на похоронах дяди, можно было не сомневаться, что проститься с ним придут много людей, а о семье начнёт говорить весь Рим. Неудивительно, что произошло это как раз тогда, когда Рим активно занялся покорением Италии и сопредельных земель, в результате чего в город стекалось всё больше денег и порабощённых военнопленных.
Масштабы погребальных игр стремительно росли. В 216 году до н. э. на похоронах сражались 22 пары гладиаторов, 200 году до н. э. – 25 пар, в 183 году до н. э. – 60 пар и так далее. Всего за полвека гладиаторы стали самым модным аксессуаром в городе. Поэтому появились специальные школы, хозяева которых обучали лучших бойцов и сдавали их в аренду. А затем римское государство начало приговаривать преступников к отправке в такие школы, и они превратились в подобие тюрем для набедокуривших качков. Но примерно два века гладиаторские бои оставались неразрывно связанными с похоронами, так что кто-то должен был умереть, чтобы член его семьи мог организовать хорошие игры.
Всё изменилось, когда за дело взялся не кто иной, как Юлий Цезарь, большой любитель смелых нововведений. В 65 году до н. э., когда Цезарь занимал невысокую должность и ещё не пользовался авторитетом, но уже был крайне амбициозен, он устроил на Римском форуме гладиаторские игры в память об отце, умершем двумя десятилетиями ранее. Это была гениальная идея: формально, повод был напрямую связан с похоронами, но дожидаться смерти очередного члена семьи не пришлось. Цезарь освободил гладиаторские игры от ограничений, связанных с погребением. Теперь под предлогом памятной даты он в любое время мог выставить на арену столько гладиаторов, сколько мог себе позволить нанять – потому что к тому времени гладиаторские игры превратились в один из видов демонстративного потребления. Если один человек мог рискнуть жизнями тридцати хорошо натренированных, очень дорогих мужчин, значит, чтобы показать, насколько ты богаче его, нужно было рискнуть сорока такими мужчинами. А римляне обожали демонстрировать своё богатство. Стоило гладиаторским боям утратить в их сознании связь с похоронами сограждан, как начался настоящий ад. Игры стали главным способом на других посмотреть и себя показать, завоевать популярность, заявить о своих политических взглядах. Они превратились в безумную смесь Аскота
[145], матча Премьер-лиги и политического митинга, только крови на них, разумеется, проливалось больше. В отличие от атлетических состязаний (вроде борьбы или гонок колесниц), по-латински называвшихся ludi, гладиаторские игры, именовавшиеся munera, позволяли отдельным людям хвастаться и, самое страшное, пользоваться своей властью над жизнью и смертью на глазах у публики.
