Нам не до конца ясно, какова была процедура римской казни через распятие. Даже римляне считали распятие чем-то отвратительным, худшей карой, которую они могли вообразить. В отличие от казней на арене – до них мы ещё дойдём – распятие не было захватывающим зрелищем с фонтанами крови. Только долгая агония и медленная смерть. Из-за неприглядности распятия римские авторы крайне редко описывали эту казнь во всех подробностях. Обычно жертв раздевали догола, а затем бичевали и били, пока их тела не покрывались кровоточащими ранами. Наш любимый стоик Сенека мимоходом упоминает ужасные следы бичевания на плечах и груди распятого. Всё это делалось лишь затем, чтобы причинить жертве боль и усугубить её дальнейшие страдания. Страдания и впрямь были очень важны. После этого жертву привязывали или прибивали гвоздями к кресту. Историки много спорят о том, использовались ли гвозди часто или только в особых случаях. Например, когда казнили Иисуса. Если это и вправду так, применение гвоздей можно счесть практически комплиментом: римляне причиняли такую боль только тем, кому удавалось по-настоящему разозлить их. Главный аргумент против регулярного использования гвоздей – практически полное отсутствие археологических свидетельств. Их гораздо меньше, чем можно было бы ожидать, зная, что римляне распинали людей ежедневно, еженедельно, на протяжении многих веков. Отсутствие гвоздей в находках обычно объясняют тем, что они считались мощнейшими амулетами, обладающими целительными свойствами, поэтому люди тайно их собирали и хранили в особых местах. Существуют и медицинские доводы, основанные на исследовании костей; мне они непонятны и как раз поэтому кажутся очень убедительными, поэтому я исхожу из того, что большинство людей прибивали к крестам гвоздями
[255].
В реальности римские солдаты, которые наверняка были милыми молодыми людьми, хорошо относившимися к своим матерям, жёнам, детям, а возможно, даже собакам, и любившими поиграть на досуге в кости, регулярно хватали трясущегося, избитого и истекающего кровью человека и приколачивали его пятки к кресту. На большинстве изображений распятого Христа ноги прибиты к кресту спереди, так, что гвоздь пронзает лодыжку. В действительности ноги жертвы почти наверняка располагали по обе стороны от вертикальной перекладины, а гвозди вбивали в пяточную кость. Мы знаем это, потому что в иерусалимском районе Гиват-ха-Мивтар была обнаружена одна-единственная пяточная кость распятого человека. Звали этого человека Йехоханан. Постарайтесь не думать о нём или о вашей собственной пятке. Солдаты располагали гвоздь так, чтобы он пробил кость, а не расположенное над ней сухожилие, которое могло просто-напросто разорваться, и начинали по нему ударять. Должно быть, требовалось время, чтобы гвоздь пронзил плоть, прошёл через кость и вонзился в дерево. А ведь сделать это нужно было два раза, и во второй раз, наверное, под ещё более страшные крики. Но всё только начиналось: после этого к кресту прибивали руки. Их вытягивали вдоль горизонтальной перекладины, и один из воинов, возможно, уже не обращавший внимания на крики, располагал гвоздь против жилистой середины запястья, не затрагивая запутанные артерии, и вбивал его в маленькие изящные кости и, наконец, в дерево. Никакой необходимости во всём этом не было. Можно было просто привязать жертву к кресту и оставить её мучительно умирать от истощения и обезвоживания. Гвозди просто усугубляли агонию и унижение, никакого иного смысла в них не было.
После этого крест воздвигали на видном месте, чтобы все могли наблюдать за страданиями распятого. Как заметил юрист Квинтилиан, людей распинали в самых людных местах, потому что смысл казни заключался не столько в наказании виновного, сколько в её воздействии на других людей
[256]. Физические страдания распятого и психологические – всех вокруг могли длиться несколько дней.
Среди учёных нет единого мнения о том, от чего конкретно умирал распятый. К смерти жертвы могла привести одна из примерно десяти связанных с распятием причин. Некоторые задыхались, потому что их плечевые суставы не выдерживали веса тела, а грудная клетка поднималась, что значительно усложняло дыхание. У некоторых из-за невозможности нормально выдохнуть начинался ацидоз – в крови скапливался углекислый газ, что повышало её кислотность и вызывало сердечный приступ. Некоторые умирали от истощения и обезвоживания, перенося вес тела то на раздробленные лодыжки, то на парализованные запястья, что провоцировало гиповолемический шок и отказ органов. Возможных причин смерти было гораздо больше, потому что в жарком средиземноморском климате избитый, потерявший много крови и приколоченный к дереву человек сталкивается с огромным количеством физических проблем, от которых медленно и мучительно умирает. Кто бы мог подумать? Распятых несколько часов сторожили солдаты, слушавшие их крики и стоны и не пускавшие ближе их родственников и зевак. Иногда люди умирали на кресте слишком долго или кричали чересчур громко; тогда солдаты ломали им ноги. После этого их тела могли держаться лишь на слабых сломанных запястьях, в результате чего распятые задыхались – быстро, но ужасно. Это, с точки зрения римлян, было милосердие.
Проблема с распятием, однако, заключалась в том, что эта казнь никого не веселила. Она длилась долго, а крики, вероятно, вскоре почти прекращались, учитывая, как сложно распятому было дышать. Было даже непонятно, умер ли уже преступник, или просто потерял сознание. В общем, это было унылое зрелище, лишённое всякой театральности. А римляне обожали театральность. Практически всё в их жизни и культуре содержало в себе элементы театра, перформанса: от особой одежды для представителей различных социальных классов до труб, в которые трубили во время проведения любого религиозного ритуала, чтобы заглушить «неблагоприятные звуки». Римлянам хотелось, чтобы всё совершалось публично, торжественно и в красивых нарядах. Поэтому, конечно, они изобрели и более зрелищные способы казни. И самым зрелищным считалось бросание осуждённого на растерзание зверям. Чем богаче становилась римская держава и чем циничнее – сами римляне, тем больше театральных элементов добавляли в такие казни, потому что каждый политик пытался устроить зрелище, подобного которому никто прежде не видел. И никого не смущало, что в этом театре погибали люди. В любом случае считалось, что они получают по заслугам.
Мозаика из Туниса, которую я описала в начале этой главы, демонстрирует самый скучный и примитивный вид казни с использованием животных. Большая кошка пожирает лицо привязанной жертвы. Изображение этой казни приводит в ужас, но людям, сидевшим в средних рядах амфитеатра в полуденную жару, она едва ли казалась такой уж интересной. Поэтому политики, соревновавшиеся друг с другом во всём, начали соревноваться, кто придумает самый захватывающий способ убивать осуждённых и порабощённых людей. Страбон, географ, живший в эпоху поздней республики и прибывший в Рим с территории нынешней Турции, описал особенно впечатляющую казнь, которую он видел собственными глазами примерно между 44 и 29 годами н. э. Казнили Селура, главаря шайки разбойников, которая долгое время терроризировала окрестности Этны. Селур так надоел властям, что пойманного преступника доставили в Рим, чтобы наказать на глазах у как можно большего числа людей. Селура бросили на растерзание зверям прямо на Римском форуме; кто бы ни организовывал это зрелище, он проявил изобретательность, создав напряжение, которым редко могли похвастаться обычные казни. В центре временной арены соорудили высокий помост, напомнивший Страбону Этну. На вершину этого помоста, сделанного, по-видимому, из дерева, усадили Селура. Под помостом поместили хрупкие деревянные клетки с голодными дикими зверями. К сожалению, Страбон не уточняет, какие это были звери, так что речь может идти о ком угодно – от львов и тигров до разъярённых быков. Какое-то время ничего не происходило; все понимали, что в конце концов звери растерзают Селура, но никто не знал, когда и как это произойдёт. Замечательное напряжение. Весь Рим смотрел на злостного преступника, а внизу его поджидала судьба. Внезапно всё сооружение рухнуло, и Селур упал на клетки, которые легко сломались. Вырвавшись на свободу, звери накинулись на долгожданную добычу. Селура разорвали на части. Он был достойно наказан. Толпа неистовствовала
[257].
