В-четвертых, секс может быть ритуалом: бывает ритуал утреннего секса и вечернего секса; ритуал секса по случаю годовщины и ритуал секса на Рождество.
В-пятых, секс может доставлять облегчение, т. е. освобождение от подавленного напряжения, причиняющего рассеянность, беспокойство и даже боль. Человек может всячески избегать такого облегчения, рассматривая его как недостойную уступку собственной слабости. Рано или поздно он находит его оправданным или же продолжает сопротивляться ему с чувством благородства и собственной праведности. Такие люди получают облегчение посредством так называемых срывов. Особу, на которой такой человек сорвался, он может рассматривать как личность, и тогда он испытывает чувство вины, потому что использует личность для своего удобства; или же он не рассматривает ее как личность, и тогда стыдится своей бесчеловечности. Если облегчение не требует другого человека — как говорится, «каждый сам себе жена, или медовый месяц у тебя в руке», — то он испытывает тайный триумф самоудовлетворения, но вместе с тем одиночество, разочарование и отверженность от человеческого рода, ибо это один из первородных грехов, навязанных многим людям их личностью и силой обстоятельств.
В-шестых, секс может быть физиологическим регулированием: это соглашение, по которому партнеры доставляют друг другу ощущение благополучия.
В-седьмых, секс может быть усердно разыскиваемым наслаждением, вечной погоней за обещанием оргазма.
В-восьмых, секс может быть совместным развлечением, способом убить время в ожидании, пока придет Санта-Клаус
[58] или смерть.
В-девятых, секс может быть игрой соблазна и уклонения, ссор и примирений с использованием постели для разыгрывания всех психологических игр между мужчиной и женщиной, какие уже известны и какие можно изобрести.
В-десятых, секс может быть средством союза и понимания, он может скреплять старые отношения и заключать новые, он может все теснее сближать две души, как сближаются, изгибаясь, две кривые, разделяемые непроходимым рубежом.
В-одиннадцатых, секс может быть близостью и привязанностью, когда два тела сплавляются жаром страсти в союз, который может длиться вечно, если он только не даст трещину под сокрушительными ударами жизни и не выветрится в монотонном чередовании банальностей.
В-двенадцатых, секс может быть окончательным и обновляющим выражением любви, ведущим к ее естественному плоду, — оплодотворенному яйцу, чем и завершается весь круг
[59].
Вопрос «Для чего же все-таки секс» часто задается с некоторым отчаянием. При этом имеются в виду обычно два других вопроса. Первый из них — «Почему я так сильно этого хочу?» Ответ состоит в том, что мы так устроены. Вспомните, что мы произошли от медузы и что понадобились миллионы лет естественного отбора, чтобы получился человек. Более сильные и энергичные организмы, которые сильно этого хотели, оставляли, как правило, больше потомков, так что их род имел больше шансов выжить, чем род их собратьев, хотевших не так сильно. Так что мы стремимся изо всех сил этого добиться, но при этом запутываемся, и всевозможные люди способствуют тому, чтобы мы не выпутались.
Мы приходим теперь ко второму вопросу, беспокоящему очень многих людей: «Когда же я смогу это получить?»
[60] Ответ: «Вы получите это тогда, когда будете к этому готовы». Вы можете получить это уже сейчас, если захотите предпринять далекое путешествие, принести необходимые жертвы и принять на себя все, что с этим связано. Но тогда вы можете встретиться с некоторыми последствиями, физическими, психическими и моральными; может оказаться, что вы предали себя и своих родителей. Так что, пожалуй, лучше подождать, пока придет время. В некотором смысле ожидание — это унылый образ жизни, и это значит идти против природы; ну что ж, каждый может сам обдумать свои мотивы или отбросить их прочь.
Назначение секса
Секс наилучшим образом выполняет свое назначение, будучи самоцелью. Это назначение двоякого рода: с одной стороны, оно выработано в течение миллиарда лет силами природы; с другой стороны, оно создано за последние десять тысяч лет работой человеческого ума
[61].
С точки зрения природы, наши тела нужны только для произведения потомства. Мы живем на очень маленькой планете (Юпитер в 1300 раз больше), и главное отличие нашей Земли от других небесных тел состоит в том, что она населена двуногими существами. Чтобы эта планета осталась населенной, мы должны размножиться быстрее, чем умираем. И если секс имеет какое-нибудь предназначение, то величайшей космической целью секса является выживание нашего вида и — сверх того — его непрерывная эволюция посредством изменчивости, то есть скрещивания, и его усовершенствование путем естественного отбора. В этом отношении наши тела сами по себе не особенно важны, они служат лишь носителями спермы и яиц. Наш единственный долг по отношению к космосу — это дожить до половой зрелости и принять участие в воспроизводстве нашего вида. Сперматозоиды и яйца, в свою очередь, предназначены в качестве транспортного средства и упаковки содержащихся в них генов. Иными словами, вещество, делающее нашу Землю непохожей на все другие каменные глыбы, мчащиеся в пространстве, это горсть человеческих генов, буквально горсть, потому что гены всего человеческого рода могут поместиться в ладони вашей руки. Итак, сперматозоид и яйцо существуют лишь для генов, а наше тело — для сперматозоида и яйца; в этом и состоит их священная миссия. В великом плане Вселенной мы всего лишь почтовые сумки, несущие загадочную эстафету Творца, и цели ее нам так же неизвестны, как сумка не знает, какие новости и проекты она в себе несет. Секс — это горючее, движущее все великое предприятие, и без секса оно бы остановилось, не оставив ничего, кроме сухих костей.
