Секс может войти в это отношение, когда, например, школьница влюбляется в мальчика или в учительницу. Начинается с того, что девочка Взрослым образом восхищается, когда учительница что-нибудь делает, или каким-нибудь ее качеством, а затем берет верх Ребенок, тогда она может привязаться к учительнице, всюду ходить за ней, а может быть, и представлять себе по поводу нее сексуальные картины. Если учительница остается в своей позиции, она скорее всего будет отвечать на привязанность девочки как добрая мать; но если она нарушит свой «контракт», то вместо назидательных отношений между Родителем и Ребенком отсюда может выйти заигрывание двух смущенных Детей.
Восхищение и привязанность. Включение. Рисунок 6
Я думаю, точно так же, как доверие возникает из отношения младенца к его матери, восхищение связано с его отцом, поскольку отец — чудесная личность семьи. Мать заслуживает доверия, потому что она бывает здесь, когда нужна. Отец же может появляться и через неправильные промежутки времени, но внушительность его голоса и присутствия, его сила и могущество вызывают восхищение младенца. И в самом деле, подлинное восхищение чаще всего относится к мужчинам, хотя оно может быть перенесено и на женщин, если они сами отличаются каким-нибудь удивительным делом. Это и происходит позже, когда дети начинают восхищаться достижениями матери, например, приготовлением еды и рисованием, а также начинают уважать ее как личность. И обратно, они учатся не только восхищаться отцом, но и доверять ему.
Люди по-разному принимают восхищение. Некоторые плохо выносят его, избегают или отклоняют его, когда оно проявляется, иногда с раздражением. Другие эксплуатируют его, как учитель, заводящий интригу с влюбленной школьницей
[116], или гангстер, берущий под опеку восхищенного простака и эксплуатирующий его, сколько можно. Лучшие люди принимают восхищение милостиво и превращают его в полезное переживание для себя и других.
Привязанность
Привязанность — другое «наклонное» отношение, на этот раз типа Родитель — Ребенок (рисунок 6, движение сверху вниз). В случае восхищения Взрослый одного человека возбуждает Ребенка другого
[117]. В случае привязанности Ребенок одного человека возбуждает Родителя другого. Тот, кто ощущает привязанность, выражает ее почти так же, как мать или отец выражают свою привязанность к неотразимому ребенку, а предмет привязанности отвечает на это простым Детским способом. Это — не роли. Это подлинные чувства, возникающие из определенных состояний эго, а состояния эго вовсе не то же, что роли. Состояния эго — это психологические реальности; более того, это даже единственные психологические реальности, хотя их и нетрудно подделать. Это системы чувств, сохраняющиеся в течение всей жизни, совершенно независимо от ролей, хотя роли могут быть привиты к ним и их портят.
В отношении привязанности также могут происходить время от времени взаимодействия типа Взрослый — Взрослый, но сама привязанность происходит от Родительского состояния эго и вызывает ответ Детского состояния эго. Во многих семьях родители полагают, что при выражении привязанности надо иметь серьезный вид, и многие дети, следуя таким указаниям, также твердо убеждены, что это необходимо. Такая привязанность с серьезным выражением лица называется заботой. Однако нет причины, почему нельзя выражать свою привязанность и в хорошем настроении, а забота часто кажется скорее докучливой, чем полезной. В этом ответ на один из загадочных вопросов жизни — или смерти. Почему получается так, что пациенты с неизлечимым раком знают, что у них рак, как бы искренне не старались заботящиеся о них люди обмануть их? Они могут, конечно, делать вид, что этого не знают, отчасти из сочувствия к окружающим, поскольку больные раком, как и другие пациенты, обычно хорошо держатся и соблюдают сценарий. Но обычно они знают.
Каким же образом пациент узнает это и какая часть его это знает? Я думаю, что он знает это потому, что если даже окружающим и удается делать вид и вести себя сколь угодно естественно, они всегда допускают одно исключение: либо они не смеются, когда полагается, либо, если уж рассмеются, то обрывают смех слишком быстро. Их смущает столь мрачный предмет, каким является рак, и их неспособность смеяться или их неестественный смех выдают больному его диагноз, даже если подлинная забота заставляет их его скрывать. Действительная озабоченность проглядывает через все их заботы не казаться озабоченными и портит изображаемую картину. Требуется немалая сила воли, чтобы перестать казаться озабоченным перед раковым больным, но это возможно, и как показывают эксперименты, проведенные в раковых палатах, это окупается.
Вот каким образом ускользает секрет. Предположим, что у миссис С. произведена операция желудка для того, чтобы выяснить причину ее болей, и что хирург обнаружил быстро прогрессирующий рак, от которого она должна в несколько месяцев умереть. Чтобы не вводить ее в отчаяние, все решили делать вид, будто у нее что-то менее серьезное, но ее продолжают держать в больнице. Она очень обеспокоена и хочет знать, вынесен ли ей смертный приговор или нет. И это ее пугает, и хотя она спрашивает, но не очень настаивает на прямом ответе. Может быть, она не готова встретиться с проблемами, которые могли бы отсюда возникнуть. Но она и в самом деле хотела бы знать ответ, если ей суждено выжить.
Хотя ее Взрослый избегает открытого ответа, ее тайно действующий Ребенок всячески старается найти ответ, с пристальным вниманием наблюдая поведение людей, чтобы уловить какое-нибудь указание. Как только она замечает, что люди смеются по-иному, она принимается это проверять. Люди, прежде имевшие обыкновение сопровождать свои шутки громким хохотом, могут по-прежнему шутить, чтобы не было заметной перемены, но не позволяют себе смеяться слишком громко. Радушный тон врача может измениться по сравнению с поведением до операции или его обращением с другими пациентами. Озабоченные священники могут позабыть даже свои «официально дозволенные» шутки о попе и раввине, о святом Петре и т. д. В итоге миссис С. ежедневно набирает десяток примеров приглушенного и оборванного смеха; очень скоро она уже знает, что с нею творится нечто очень плохое, и знает чтó.
В таких случаях «проявление заботы» может удовлетворять озабоченное лицо, но не так уж хорошо действует из-за своей преувеличенности. В самом деле «проявление заботы» как способ обращения с раковыми больными в течение длительного времени изматывает как персонал, так и пациентов и не приносит пользы ни тем, ни другим. Если пациенты рассматриваются как умирающие, то раковая палата превращается в то самое мрачное учреждение, которое прежде называли «Домом для неизлечимых», с неписанным девизом на двери: «Чего вы можете требовать от человека, умирающего от рака?» Если же, напротив, они рассматриваются как очень живые, уважающие себя взрослые люди, то этот девиз превращается в другой: «Что мы можем сделать для вас сегодня?», и тогда сестры и врачи становятся столь же активными, как и пациенты [5]. Это крайний пример, объясняющий различие между «проявлением заботы» и чувством привязанности.
