Как мы уже видели, половая потенция, напор и удар человека до некоторой степени определяются его наследственностью и его химией. Но, как бы это ни казалось невероятным, на них еще сильнее влияют сценарные решения, принятые им в раннем детстве, и родительское программирование, вызывающее эти решения. Таким образом, не только уверенность и частота его половой активности в течение всей его жизни, но также и его способность и готовность любить в значительной мере определяются уже в возрасте шести лет. По-видимому, к женщинам это относится еще больше. Некоторые из них очень рано решают, что станут матерями, когда вырастут, а другие в тот же период принимают решение навсегда остаться девственницами, желающими выйти замуж или нет. Половой активности обоих полов всегда мешают родительские суждения, взрослые предосторожности, детские решения, а также социальные давления и страхи, так что естественные потребности и циклы подавляются, преувеличиваются, искажаются, игнорируются или заражаются. В результате все, что только ни называется словом «секс», становится орудием игрового поведения.
Проделки Природы
В самом деле, в основе человеческих отношений чаще всего (по крайней мере, в 51 % случаев) лежат трюки и подвохи, иногда живые и забавные, но часто злобные и мрачные. И лишь у некоторых счастливцев, таких как матери и младенцы, подлинные друзья или подлинные возлюбленные, бывают вполне прямые отношения между собой. Чтобы вы не думали, что я цинически искажаю положение вещей, приведу некоторые примеры, показывающие, как сама Природа в процессе эволюции выработала некоторые игровые взаимодействия. Некоторые из них с человеческой точки зрения кажутся столь циничными, что трудно сказать, надо ли смеяться над ними как над забавными проделками, или оплакивать их как трагедии [6]. Их конечное назначение, однако, состоит в выживании вида. Точно так же и психологические игры людей имеют, несомненно, важное значение для выживания вида, иначе они давно привели бы к вымиранию игроков. Их значение не уменьшится, если рассматривать их как трюки и проделки (все равно, у животных или людей), и не увеличится, если принимать их совсем всерьез, вроде известной позиции, которую можно передать словами: «Поскольку у меня больше важности и негодования, я праведнее тебя».
Простейший пример биологического трюка мы находим у домашних кур. С сентиментальной точки зрения история курицы такова: снеся яйца, она высиживает их с неизменной преданностью. Время от времени, с предусмотрительностью опытной повитухи, она их переворачивает, чтобы благотворное тепло ее тела могло проникнуть во все части покрытых известковым панцирем утроб, где она выводит свое потомство. И в конце концов, в итоге ее постоянных забот, из яиц вылупляются здоровые цыплята. Таким образом она доставляет человеческому роду неоспоримый пример разумного и решительного материнства.
В действительности же происходит следующее. После того как она снесла кучку яиц, определенные железы вызывают у нее перегрев передней часть тела. Гонимая этим неприятным ощущением, она озирается в поисках, чем охладить свою пылающую грудь. И она садится на яйца потому, что они прохладны. Но через некоторое время яйца нагреваются, и она их переворачивает, чтобы воспользоваться их более приятной холодной стороной [7]. После достаточного числа этих процедур яйца лопаются, и курица оказывается, к своему немалому удивлению, перед выводком цыплят. В действительности она сидела на яйцах потому, что была соблазнена некоторым трюком, но действует это так же хорошо, как если бы она знала, чтó делает и зачем. Точно так же люди, играющие в сексуальные игры, могут быть награждены за это младенцами, столь же полными жизненных сил, как и те, чьи родители произвели их по обдуманному плану. Можно придаваться приятной иллюзии, что гонимая железами курица знает, зачем она сидит на яйцах, точно так же гонимые сценарием люди утешают себя иллюзией, что знают, чтó они делают, когда им приходится что-нибудь делать. В одном случае сценарий (вместе с включенным в него обманом) задается генами, а в другом — Родительской программой.
Еще более удивляет своим неведением поведение самца колюшки. Колюшки избрали отцовство, точно так же, как куры — материнство. И самец колюшки так же предан своему потомству, как курица своим цыплятам. Его первая забота, сразу же после копуляции — поскорее спрятать оплодотворенные яйца к себе в рот, потому что если мать доберется до них раньше его, она попросту слопает их, как икру. Но заботливый отец помещает их в гнездо из травы, построенное им самим. Как только он это сделал, железы вызывают у него нечто вроде судороги, сводящей челюсти и не позволяющей ему больше раскрыть рот. Потом он остается на страже, плавая вокруг гнезда, пока мальки вылупятся из яиц. Он продолжает охранять их, пока они не вырастут настолько, чтобы выйти в море на свой страх и риск. И все это время он голодает, пока его челюсти, наконец, не расходятся снова, чтобы он мог есть. Этот пример самоотверженного отца, истощающего себя голодом на страже своего потомства, не ускользнул от внимания наших моралистов. Но, по-видимому, в действительности дело обстоит не так. По мере того, как самца все больше терзает голод, яйца в гнезде все больше привлекают его аппетит. И он остается возле них, а потом возле вылупившихся мальков в надежде их съесть, но сведенные челюсти препятствуют ему это сделать. Таким образом, он остается в гнезде, превратившемся теперь в пищевую приманку, в ожидании, пока у него раскроется рот. И вот, наконец, рот раскрывается, тотчас же после того, как новорожденные уплыли от него вдаль. Итак, в этом случае то, что кажется отцовской самоотверженностью, в действительности предоставляет собой фрустрированный каннибализм
[176] [8].
Эта странная колюшка подходит в своем поведении ближе к Танталу, чем любое другое живое существо, кроме голодного человека. Но голодные люди — всего лишь жертвы человеческой истории, которую они сами могут изменить и уже изменяли, между тем как колюшка — беспомощная и недогадливая игрушка космической силы, с которой ничего не может поделать. Самец колюшки — это далеко не единственный Чарли Чаплин эволюции, одновременно забавный и мрачный в ожидании своей порции, которая ускользает от него, как только он попытается ее схватить.
Следует заметить, что и курица, и колюшка попадают в ловушку. Для курицы приманкой служит прохладный предмет, обещающий остудить ее разгоряченную грудь, это обещание выполняется, но откуда вдруг появились цыплята? «Вот так штука!» — говорит себе курица, опекающая выводок цыплят, но ничему не учится из этого опыта, и все повторяется снова и снова. Для голодного самца колюшки приманкой служит обещание еды, а это обещание не выполняется. Куда же исчезли мальки, как только у него раскрылся рот? Разочарованному папаше остается только воскликнуть: «Почему же мне всегда так не везет!»
