Чтобы прервать такой запрограммированный сценарий, человек должен остановиться и подумать. Но он не может задуматься о своей программе прежде, чем он откажется от иллюзии автономии. Он должен осознать, что до сих пор он был не тем свободным деятелем, каким он любил себя представлять, а игрушкой некоторой Судьбы, сложившейся в прошлых поколениях. Немногие люди находят в себе смелость и гибкость, чтобы повернуться и пристальным взглядом заставить сойти обезьян, сидящих у них на спине, и чем они становятся старше, тем хуже поворачиваются их шеи.
Программирование начинается с самого низу, с органов, лежащих ниже таинственно изогнутого омфаллоса, или брюшного пупка, где некогда прицеплялся скрученный серебристый шнур из материнской утробы. Рассмотрим классическое обращение сержанта к новобранцу, приступающему к начальному обучению
[205]. Правильный перевод его еще более анатомичен, чем анатомические грезы сержанта. По существу, он говорит следующее (и это относится также к сержантам Женского армейского корпуса): «Ваша душа принадлежит маме, но ваша задница принадлежит мне». Это может быть правильно истолковано следующим образом: «Внутренность вашего таза принадлежит матери, но внешность принадлежит мне». Органы таза почти у каждого человека принадлежат матери — и у тех, кому повезло, дело этим ограничивается. В других же случаях она контролирует также желудок и мозг. И Армия получает, в самом деле, только то, что остается — внешние части, потому что внешние мускулы — это все, что ей надо. Пока солдаты выполняют приказы, все прочее интересует только Медицинскую Службу.
Важные инструкции сценария остаются неизменными, разрешается изменить только метод и объект. «Будь предан своему вождю», — говорит нацист-отец, и сын его с одинаковым рвением предается либо фашистскому вождю, либо какому-нибудь вождю христианства или коммунизма. Священник спасает души своими воскресными проповедями, а дочь его отправляется спасать их, исполняя народные песни в сопровождении своей гитары. Отец подметает улицы, а сын его становится врачом-паразитологом; каждый из них на свой лад вычищает грязь, вызывающую болезнь. Дочь добросердечной проститутки становится медицинской сестрой и утешает страждущих более здоровым путем.
Эти сходства и различия соответствуют тому, что биологи называют генотипом и фенотипом. Все собаки имеют собачьи гены и не могут стать чем-то другим; но каждая собака может быть собакой на свой лад. Основные инструкции родителей подобны генам: потомок должен им следовать и не может стать чем-то другим, но каждый может выполнять их на свой лад. Это не значит, что братья и сестры должны быть похожи, поскольку они получают обычно разные инструкции, т. к. каждый из них воспитывается по-своему, чтобы играть свою особую роль в сценариях родителей. Например, Золушка получила инструкции быть удачницей, а ее сводные сестры были воспитаны неудачницами, и все они следовали своей Родительской программе. Золушка, со своей чарующей и неотразимой натурой, достигает вершины успеха своим собственным путем. Может быть, это не тот путь, который имели в виду ее родители, а может быть и тот, но она преуспевает. Ее сводные сестры были воспитаны раздражительными и капризными, чтобы их никто не захотел. Кроме тех двух болванов, которым приказал жениться на них Золушкин принц.
Свобода выбрать свой метод для достижения предопределенной цели помогает поддерживать иллюзию свободного выбора, или автономии. Эту иллюзию яснее всего иллюстрирует человек, которому во время операции стимулировали электродом мозг. Поскольку стимулируемая область контролировала его правую руку, он поднял руку. Когда хирург спросил его, почему он ее поднял, тот ответил: «Потому, что я захотел». То же все время происходит в повседневной жизни. Каждый следует в важных делах Родительским инструкциям, но сам выбирает при этом место и время, сохраняя, таким образом, иллюзию, будто он принимает оба решения свободно и будто его поведение следует его свободной воле. Оба эти аспекта встроены в его психику. Встроено, что Родительские инструкции будут действовать подобно электроду, так что в конечном счете человек будет им почти автоматически следовать, с небольшими шансами или вообще без всякого шанса принять самостоятельное решение. Встроено также, что он будет при этом думать, будто действует по своей воле. Но это может быть достигнуто лишь в том случае, если он забудет о Родительских инструкциях, не будет помнить, что он их слышал. Потому что, как только он об этом вспомнит, он может догадаться, что это они решили за него, какие у него будут чувства, поведение и реакции. И только такое понимание может дать ему свободу принимать собственные решения.
Конечно, у некоторых людей, а на некотором уровне у всех людей, нет этой иллюзии автономии, и тогда человек вполне сознает, что его поведение определяется тем, что говорили ему в детстве родители. Так обстоит дело, например, у многих девственниц и фригидных женщин, откровенно признающих, что они стали такими, потому что им так велели родители. В некотором смысле они находятся в лучшем состоянии, чем те, кто утверждает обратное. Само изучение Родительских предписаний началось с азартного игрока, который хотел излечиться от этой привычки и сказал терапевту: «Не говорите мне, чтобы я не играл. Это не действует. Что мне нужно — это разрешение не проигрывать». Он внезапно осознал, что проигрывает потому, что ему приказано проигрывать. И ему нужны были не дальнейшие инструкции вроде поучения «Почему вы не перестанете играть?», а разрешение пренебречь инструкциями, полученными в детстве.
Таким образом, распутство, садизм, гомосексуализм, беспорядочные связи, сексуальные игры и другие биологически неуместные формы половой деятельности в большинстве случаев программируются родителями. Но сам человек говорит себе: «Я это делаю, потому что так хочу». Это верно в некотором окольном смысле. Он поступает таким образом, потому что получил такие инструкции, а он хочет повиноваться этим инструкциям, потому что боится их нарушить. Эту необходимость он превращает в добродетель, претендуя на свободу воли, что может обмануть Бодлера, но не обязательно должно обмануть других. Если и поскольку он восстает против других инструкций и обнаруживает, каким образом в его мозг был введен электрод, — он может оказаться в состоянии отказаться от своей родительской программы и связанной с ней иллюзии и может в самом деле стать свободным.
Важно понять, что здесь речь идет о биологии, а не о молодежных движениях, в которых, во всяком случае, участвуют запрограммированные молодые люди. Родительское программирование не является «виной» родителей, поскольку они всего лишь передают дальше программу, полученную ими от их родителей. Они виновны в этом не больше, чем в физическом виде своих потомков, которым они лишь передают гены, полученные от предков. Но химические вещества мозга, участвующие в программировании сценариев, легче поддаются изменению, чем химические вещества генов, определяющие физический вид. Поэтому родитель, желающий сделать самое лучшее для своих детей, должен выяснить, в чем состоит его сценарий, а затем решить, хочет ли он им этот сценарий передать. Если он решает его не передавать, то он должен уяснить себе, как его изменить, чтобы вырастить принцев там, где были прежде лягушки. Сделать это нелегко. Это еще труднее, чем самому себе постричь волосы. Это требует обычно помощи специалиста по анализу сценариев, но все-таки не всегда выходит. Еще хуже то, что если человек передает свой сценарий, то этот сценарий, вероятно, перейдет и дальше к его внукам. Эта передача сценариев лежит в основе старого изречения: «Если вы хотите сделать леди, — начните с ее бабушки». Это же объясняет, почему Гражданская война для нас еще не прошла и почему понадобится еще сто лет, чтобы раздраженные сценарии наших дней остыли в сколько-нибудь приличный образ жизни. Теперь как раз время начать программирование леди и джентльменов
[206] будущего столетия. Если мы хотим, чтобы будущее было теплым и прямым, мы должны позаботиться о том, чтобы наше настоящее не было холодным и извращенным.
