Сидя в своем кабинете в глубине Старого административного здания при Белом доме, и Картер и Ричард прекрасно видели, что являются участниками многопланового и неоднородного процесса. Сами они честно исполняли свой долг — выковывали как умели этот официальный план, из которого затем всякую живую радость и блеск мысли приходилось выцеживать и досуха отжимать в процессе безумных согласований и редактур. Затем следовало то, что этот план позволял им делать. Иными словами, в реальности это был не план действий, а план планирования действий. (Таким образом, первоначальный документ на двенадцати страницах, составленный Радживом, теперь и вовсе представал планом планирования плана действий.) Формулировки, оставшиеся в окончательной редакции написанной ими главы, так или иначе оказались достаточно расплывчатыми для того, чтобы ими можно было оправдать, по сути, всё что угодно. Там, самое главное, был пассаж с подсказкой, что делать федеральному правительству в начале пандемии, еще до того, как появится и станет общедоступной вакцина. «Федеральное правительство, — написали они, — обеспечивает общее руководство и определяет критерии и порядок принятия решений на всех уровнях государственного управления относительно выбора вариантов борьбы с инфекцией и ее локализации, включая социальное дистанцирование, запрет собраний или карантинные ограничения, в целях защиты здоровья населения».
Трудно было себе вообразить, что кто-то вообще способен по доброй воле добраться до этого упрятанного в дебрях шестой главы пассажа, не говоря уже о том, чтобы вдуматься в его истинное значение. Важны же тут были не слова формулировки, а то, как их в случае чего можно истолковать. Точь-в-точь как с текстами Библии или Конституции США: сразу же напрашивается вопрос, как именно их интерпретировать, а главное — кто и в каких целях будет это делать. В прочтении Ричарда Хэтчета и Картера Мехшера данная формулировка гарантировала надежное прикрытие на время поиска ответа на важнейший из медицинских вопросов, с которым им когда-либо доводилось сталкиваться: как сберечь жизни при пандемии до появления лекарств и вакцин?
4. Остановить неостановимое
В далеком будущем историки, вероятно, будут изумляться, как этот странный народ, именовавший себя «американцами», ухитрился так долго просуществовать единой нацией при свойственном ему подходе к организации государственного управления. Нутро правительства США представляло собой беспорядочное нагромождение коробочек. Все эти коробочки создавались поочередно, но не планомерно, а по мере возникновения конкретных проблем. Например: «как обезопасить себя от некачественной пищи?», или «как защитить банки от налетчиков?», или «как предотвратить очередной теракт?». В каждую коробочку сажали людей знающих, талантливых и с богатым опытом работы в проблемной области. Со временем эти люди создавали вокруг порученной им проблемы уникальную культуру, явственным образом отличающуюся от любой из культур, взросших в других коробочках. Так в каждой коробочке и выкристаллизовался уникальный застывший мир, не способный адаптироваться и не проявляющий интереса к происходящему в остальных коробочках. Недовольные тем, что «правительство пускает деньги налогоплательщиков на ветер», обычно указывали на бессмысленные статьи расходов. Не там копали. Реальные растраты — вот они: в одной коробочке есть ключ к решению проблемы из другой коробочки или человек, способный подсказать такое решение, но никто в коробочке с проблемой никогда об этом не узнает.
Национальные лаборатории Сандия создавались в середине 1940-х годов отчасти и для того, чтобы помочь людям из разных коробочек чуть-чуть высвободиться из них и помыслить шире. Но Боб Гласс был неординарным мыслителем даже по высоким меркам Сандия, поскольку природа одарила его умом, изначально не признававшим раскладывания идей по коробочкам. Однако к весне 2006 года даже он зашел в тупик. За два года, истекших со дня появления на свет научно-ярмарочного проекта пятнадцатилетней Лоры, тот успел раскрутиться до отнюдь не детской модели борьбы с эпидемическими заболеваниями. Боб раздобыл статистику давно забытой пандемии гриппа сезона 1957–1958 годов, унесшей жизнь свыше ста тысяч американцев, и использовал ее для проверки своей модели. На основе общедоступных фактических данных о том вирусе модель, в целом, доподлинно воспроизвела картину вызванной гриппом пандемии. В частности, совпали смоделированные и реальные цифры заболеваемости и смертности по возрастным группам. Боб Гласс теперь был достаточно начитан в этой области, чтобы сознавать, что проект его дочери вносит оригинальный вклад в эпидемиологию. «Я спросил себя: почему сами эпидемиологи до сих пор этого не вычислили? Не вычислили за неимением инструментов, сфокусированных на проблеме. У эпидемиологов были инструменты для изучения путей и динамики распространения инфекционного заболевания, не заточенные под то, чтобы попытаться его остановить». С помощью всё того же гениального программиста из лабораторий Сандия они с Лорой построили такой инструмент, который позволял именно остановить распространение болезни.
Боба ошеломило, насколько, оказывается, трудно побудить хоть кого-то даже не использовать, а просто обратить внимание на разработанную ими программу. За несколько месяцев до этого Совет национальной безопасности при Белом доме обратился в лаборатории Сандия с просьбой помочь подготовить материалы к предстоящим штабным учениям на случай пандемии гриппа: какие вопросы решать в первую очередь? О чем стоит подумать из того, что они, возможно, не учли?
[21] Но в структуре Национальных лабораторий Сандия эта задача была поручена не группе Боба Гласса, а какой-то другой. Гласс уговорил знакомого присовокупить краткое описание его модели к пакету документов для Белого дома, но в Министерстве национальной безопасности ее проигнорировали. «У них там есть природная склонность к нарративам строго определенного типа, — рассказывал Гласс. — Вместо того чтобы беспокоиться, как эту заразу остановить, они всецело озабочены тем, как не допустить ее проникновения в страну из-за рубежа. Поэтому всё свое время они потратили на разговоры о том, как понадежнее запереть границы. То есть именно на то, что вовсе не работает, зато немедленно пресекает все экономические потоки».
Единственным способом привлечь внимание к новой модели инструментального контроля заболеваемости, из казавшихся доступными Глассу, оставалась публикация научной статьи с ее описанием в академическом журнале. В Национальных лабораториях Сандия ученые работают под строжайшей подпиской о неразглашении, поскольку имеют допуск к данным и документам федерального правительства высочайшего уровня секретности (так называемый «Q-допуск»). В свете этого им запрещено без санкции свыше раскрывать что бы то ни было из имеющего отношение к их работе. И хотя речь в данном случае шла о детском проекте для школьной ярмарки, Гласс, поскольку и сам приложил к нему руку, считал себя обязанным подходить и к этому проекту с той же мерой серьезности, с какой подходил ко всему, что делал в Сандии. Поэтому он объяснил ситуацию начальству и представил для согласования написанную им длинную статью, которую ему — не без волынки, конечно, — разрешили-таки опубликовать. Он отправил экземпляры рукописи в Science, Nature и ряд менее известных научно-медицинских журналов с туманными названиями. «Все до единого вернули их мне, даже не ознакомившись, поскольку в этой области я никто и звать меня никак, — сказал он. — Вот тут я уже по-настоящему встревожился». Когда Боба Гласса просили рассказать о себе, что было большой редкостью из-за его склонности проводить время наедине со своими мыслями, он характеризовал себя коротко: «Я — совершеннейший интроверт». Соответственно, лично выходить на каких-то там людей из научно-эпидемиологических кругов и просить о содействии с публикацией ему претило по складу личности. Но пришлось. Он разыскал в журналах фамилии нескольких профессиональных эпидемиологов, активно использовавших (по крайней мере, по их словам) компьютерные модели распространения заболеваний, и отправил им свою статью с сопроводительным письмом. «Ни единого ответа на свои электронные письма ни от кого из них я так и не дождался, — сказал Боб. — И вот тут я уже совсем разозлился. Меня реально паника обуяла: вот начнется пандемия, а она начнется, — и все всё будут делать неправильно. „Считай ты труп“, — подумалось мне, да что там: мы все трупы. И тут я вдруг вспомнил об одном парне из ветеранского ведомства».
