Они с Ричардом и компанией годы потратили на создание и продвижение идей, которые, если за них быстро ухватиться, способны предотвратить гибель массы американцев. Идеи эти были однозначно полезны, а теперь, в критический момент, никто из властей предержащих, похоже, не желал их использовать. «Мы реально съезжали с катушек», — вспоминал Картер. Каждый из «росомах» перебрал все имеющиеся контакты в поисках связей в «узловых центрах высокой значимости», как их назвал Картер. Они искали знакомых, способных повлиять на американскую политику. Раджив Венкайя вспомнил о том, что некогда учился в меде на одном курсе с Эми Актон, нынешним директором Департамента здравоохранения штата Огайо, через которую можно было попытаться выйти на губернатора Майка Де Вайна. От их старого знакомого Дэйва Маркоцци было теперь рукой подать до губернатора Мэриленда Ларри Хогана. Джеймс Лоулер был лично знаком с губернатором Небраски Питом Рикеттсом. Мэтт Хепберн был вхож в верха Министерства обороны. Лиза Кунин из CDC уволилась, но связи там у нее остались, и она могла помочь Картеру еще раз втереться там в доверие и — кто знает? — возможно, даже свести его напрямую с руководством. И все они были знакомы с Бобом Кадлецом, возглавлявшим малоизвестное, но в сложившейся ситуации весьма могущественное подразделение Министерства здравоохранения и социальных служб под названием Канцелярия помощника секретаря по вопросам готовности и реагирования, сокращенно — ASPR
[51]. Между прочим, именно Кадлец в конце правления администрации Буша окрестил Картера и компанию «росомахами».
Их целью было найти хотя бы один штат, который согласится взять на себя инициативу и первым развернуть активную борьбу с вирусом, внедрить социальные меры, предусмотренные планом борьбы с пандемией и, продемонстрировав их эффективность, запустить эффект домино по всей стране. «Мы хотели спровоцировать эпидемическое распространение идеи», — сказал Картер. В какой-то момент и Дуэйн Канева осознал, что может привнести кое-что от себя. У него за плечами был опыт работы врачом полевого госпиталя в Ираке во время битвы за Фаллуджу, где он лечил контуженных морпехов, и с тех пор его трудно было чем бы то ни было напугать, но знал он и пределы собственных возможностей. Хотя Канева и работал вместе с Картером Мехшером и Джеймсом Лоулером в Белом доме при Обаме, по-настоящему равным им на поле битвы с пандемиями он себя никоим образом не считал. «Этих ребят я почитал лучшими в стране экспертами по пандемиям, — сказал он. — Себя — нет». Теперь Дуэйн при втором президенте кряду возглавлял медицинскую службу Министерства национальной безопасности. В Белом доме его подразделение отвечало за выявление и предотвращение биологических, химических и радиационных угроз здоровью граждан США и содействие штатам в оказании экстренной медицинской помощи жителям при чрезвычайных ситуациях. Когда он пришел туда при Обаме, в подразделении работало под двести человек. Администрация Трампа его раздробила, часть обломков выдворила в другие места, а про остальные забыла. К середине 2019 года Дуэйн оказался более или менее предоставлен сам себе и занимался такими проблемами, как организация оказания медицинской помощи всевозрастающему числу размещенных в лагерях временного содержания нелегальных иммигрантов из Мексики и стран Центральной Америки. Теперь о Дуэйне вдруг вспомнили и пригласили в Белый дом принять участие в назначенной на конец января — начало февраля серии совещаний Совета национальной безопасности на тему того, нужно ли что-то делать по случаю новой вспышки в Ухане — и если нужно, то что именно. Его встревожили уровень непонимания проблемы и общая неосведомленность участников этих совещаний. Дуэйна одновременно шокировало и не удивило, что Картер Мехшер, сидя у себя дома в Атланте за конторкой при спальне, имеет более отчетливое представление о вирусе и эпидемиологической обстановке в Китае, чем все собравшиеся и вообще кто бы то ни было в правительстве США. «В CDC только и повторяли, что реагировать будут по мере поступления и анализа данных, но никаких данных при этом не собирали, — вспоминал Дуэйн. — А все те данные, которые поступали к ним самотеком, годились разве что для изучения времени запаздывания. При этом команду „огонь“ по статусу должны были отдавать именно они, и нам нужно было добиться, чтобы командование передали другим». Если федеральное правительство даже не собиралось хотя бы попытаться уберечь американцев от вируса, следовало предоставить такую возможность правительствам штатов.
За два года, проведенных внутри Министерства национальной безопасности при Трампе, Дуэйну доводилось договариваться — зачастую не без ожесточенных споров — со множеством чиновников из администраций штатов, граничащих с Мексикой. Тут ему и пришла на ум поразительно подходящая кандидатура, способная подмять под себя и выстроить по струнке весь штат, быстро превратив его в образцово-показательный пример поведения в сложившейся ситуации, способный повести за собой всю нацию. «Только что переговорил по телефону с доктором Черити Дин, — написал Дуэйн 6 февраля 2020 года братьям-«росомахам», а далее подробно объяснил, кто такая Черити Дин и почему он переслал ей всю их электронную переписку за последний месяц. «В общем, она согласна, что у нас полный Манн-Галч».
8. Полный Манн-Галч
Нам легко принимать как данность, что благодаря современной науке мы «покорили природу», выдворив ее за линии буйков детских пляжей и оград национальных парков, где немногих сохранившихся медведей гризли усыпили транквилизаторами и вывезли выше границы леса, предположительно ради их же и нашей собственной безопасности. Но отважившись вступить в Манн-Галч даже в составе современной пожарной бригады, мы должны быть готовы к встрече с первозданным ужасом всё еще не застывшей в камне и не израсходовавшей запасов взрывчатки вселенной.
Норман Маклин. «Молодые люди и огонь»
Вот и началось. Черити была врачом и считала себя если и не ученым, то, как минимум, человеком с научным складом мышления. Она не верила, что кто бы то ни было, включая ее саму, обладает сверхъестественной способностью предсказывать будущее. Она знала о склонности человеческого сознания к самообману. Слышала и о якорном эффекте, и о субъективной склонности к подтверждению, и о прочих явлениях подобного рода. В то же время она не могла отрицать, что незамысловатые предчувствия, порою ее посещавшие, были для нее не менее убедительным аргументом, чем научные данные. Сюда относилось и покалывание, которое она ощутила, едва войдя внутрь клиники Томашевского, и ее первая реакция на госпитализацию студента UCSB, которая могла и не сигнализировать о вспышке менингита, но для нее сигнализировала. Если бы 21 декабря 2019 года у Черити спросили, что именно «началось», она не смогла бы ответить, но подобное чувство ей доводилось переживать и раньше. В голове сложилась картина: гигантская волна. Цунами. «Это предощущение, — сказала она. — Знание, что за углом затаилась угроза. Это как перед сменой времен года учуиваешь в воздухе запах осени прежде, чем желтеет листва и задувает холодный ветер. Иногда я точно знаю: нечто случится перед тем, как оно случается, хотя и не могу нащупать детали того, что именно произойдет».
