Такого больше нет по двум причинам. Во-первых, уже вывезены груды двигателей, которые раскидывались по всей американской глубинке в 1980-х и 1990-х. Сейчас рынок старых моторов ограничен реальным временем в США, Японии, Европе и – все больше – в Китае.
Вторая причина серьезнее, если вы смотрите на нее с точки зрения американского торговца металлоломом – такого, как Дэвид. В США стало гораздо меньше фабрик, чем в 1980-х, следовательно, страна не изнашивает столько заводских двигателей, как во времена американского производственного бума (именно моторы с фабричного оборудования составляют основную часть американского объема электродвигателей). Частично сокращение производства связано с эффективностью, а частично – с постепенным глобальным переносом его в Азию. Если вы американец, эти результаты должны вас настораживать: двигатели, использовавшиеся в американской индустрии, перевезены в Китай, отремонтированы и применяются в китайской индустрии. А вещи, не поддающиеся ремонту, становятся главным источником меди для стиральных машин, кондиционеров и прочей бытовой техники и предметов роскоши, к которым стремится растущий средний класс Китая.
Пока Ши везет нас из Тайчжоу, он рассказывает о стремительном росте цен на недвижимость, доступности машин класса люкс и о будущем роскошном торговом центре, который должен вскоре открыться в центре города, недалеко от рынка вещей повторного использования. Между тем дорога сужается, и внезапно мы оказываемся в окружении грузовиков, мотоциклов, велосипедов и людей, нагруженных кабелями, проводами, листовым металлом и резиновой изоляцией. Это утилизационный парк в Тайчжоу – установленная правительством зона, где собраны 34 крупнейших перерабатывающих предприятия города (всего их больше тысячи, причем большинство – мелкие семейные предприятия) для более эффективного регулирования их деятельности (по крайней мере, теоретически). Однако с заднего сиденья машины Ши пейзаж выглядит великолепным хаосом – место, где металл всевозможных видов, форм и применения двигается по улицам на велосипедах, на спинах, на грузовиках и автомобильных рикшах. Мы проезжаем открытые заводские ворота, и внутри я вижу мужчин и женщин, которые зачищают провода, сортируют остатки после измельчителя и отправляют чистый металл в грузовики.
Компания Ши расположена в обшарпанном двухэтажном кирпичном здании на главном бульваре. Когда я захожу в темный мраморный вестибюль, у меня создается впечатление, что у такой компании немного офисной работы. В угол отодвинуты два сломанных плетеных кресла, пыльные растения увяли, а весь этаж выглядит так, словно пережил ракетную атаку.
Мы выходим через ворота на длинную улицу, которая тянется метров на 300 между двумя рядами уродливого перемешанного металлолома, кое-где видны группы рабочих. Это та же самая ужасная мешанина японского металла, что мы видели в порту, но здесь она начинает обретать смысл, когда рабочие разделяют металл на (относительно) чистые компоненты. Справа от меня лежат кучи счетчиков для воды посреди листового металла; слева – кабели между груд чего-то, напоминающего накромсанный сайдинг, оторванный от дома. Рядом квадратом составлены 20 резиновых поддонов, похожих на ковши. В одних лежит провод, в других несколько кусочков меди, а в остальных – детали электрооборудования, их я не могу опознать. Тем не менее они явно имеют смысл для сортировщиков, обученных определять ценность по крошечным фрагментам.
Дэвид объясняет мне, что японским базам так не хватает места (особенно в Токио), что они просто складывают лом в большие кучи, грузят его в контейнеры для отправки в Тайчжоу и ждут покупателей – таких, как Ши. Передо мной – результат такого выкидывания, своего рода металлическая сборная солянка. Ни одна из развитых стан мира не выкидывает свой металлолом так, как японцы. Но в Стране восходящего солнца просто не заморачиваются – в значительной степени потому, что знают: есть Тайчжоу, где разберутся с проблемой вместо них. Правда, никто здесь не жалуется. Например, Ши разбогател именно на японском вторсырье.
На его базе, вероятно, полсотни сортировщиков, но точно сказать трудно: с каждым шагом из-за куч лома появляются новые; их руки в перчатках просеивают завалы металла. Я хочу получше рассмотреть группу из пяти человек, которые разбираются с самыми мелкими детальками: кронштейны, винты, электрические разъемы, печатные платы, латунные кольца неясного происхождения, алюминиевые серповидные штуки еще менее понятного провенанса, острые шестерни, фрагменты цепей, обрывки провода, сломанные трубы, банки, части радиаторов и кусочки чего-то размером с ноготь. Каждый предмет сам по себе – ничто; каждое ведро – немногим больше, чем ничто; однако дни и недели этого ничто в итоге складываются в миллионы долларов и в сырье, которое взрастило Тайчжоу.
Мы идем дальше и останавливаемся рядом с двумя мускулистыми женщинами, они молотками и зубилами разламывают электромоторы размером с ведро; когда-то моторы приводили в движение машины на японских фабриках. Разделение моторов на части – искусство, и самые лучшие, самые эффективные разрушители моторов зарабатывают до $500 в месяц на демонтаже того, о чем большинство людей даже не подозревают. Нужно разломать корпус (нелегкая задача), затем оторвать медную обмотку и разделить остальные части. Конечно, ломать способен каждый, но, чтобы сделать это быстро, нужны ловкие пальцы, сила и опыт.
Однако наибольшая эффективность воплощается в тех двигателях, которые можно отложить в сторону и продать тем, кто отремонтирует их для повторного использования. Это настоящее сокровище посреди мусора – выгода, выходящая за рамки утилизации.
Тот самый контейнер для повторного использования.
Ши сообщает мне, что в месяц импортирует лом электродвигателей более чем на $1 млн – не считая остального японского сырья, а если бы мог, то импортировал бы еще больше. Значительная часть идет в переработку, но если из груды металла какую-то вещь можно использовать повторно – тем лучше. «Тайчжоу нуждается в металле», – говорит он несколько раз за нашу встречу. Наверное, Тайчжоу действительно нуждается в металле больше, чем американцы, японцы и европейцы, отправляющие его сюда. Дома не существует кучи вещей для повторного использования; есть просто куча, ждущая, когда же найдется человек со здравым смыслом, способный увидеть ценность в том, что выброшено другими.
Возьмите, к примеру, старый монитор от компьютера в своей кладовке. В Соединенных Штатах он – просто набор сырьевых материалов, которые ждут превращения во что-то новое. Однако в Африке, в развивающихся странах Азии и кое-где в Южной Америке это гораздо больше: недорогой способ выйти кому-нибудь в интернет. Для этого нужен только грузовой контейнер, кто-то с техническими навыками и кто-нибудь с навыками продавца.
Бизнес такого рода есть везде.
Февраль 2011 года. До китайского Нового года осталось несколько дней. Я в Пинанге (Малайзия), брожу по маленькому магазину, где в витринах стоят подержанные компьютерные мониторы. Цены невелики: я мог бы получить что-нибудь хорошее и большое за $50. Если мне к монитору нужен еще и компьютер, есть и они, лишь немного подороже. Сейчас других клиентов нет, но этого следует ожидать: я нахожусь в фабричном магазине компании Net Peripheral – одной из лучших и крупнейших малазийских компаний, занимающихся ремонтом компьютерных мониторов. Если я хочу увидеть их товары в более оживленном месте, мне нужно просто посетить те магазины, с которыми они сотрудничают.
