— Мы записали это в нашу книгу, — сказала ты.
— Да, конечно, мы это сделали.
Шкура дождался возможности:
— Не понимаю, какое отношение все это имеет к кукурузе.
— Самое непосредственное. Я собирался сказать, что Пас заполнил посадочные аппараты на том, более раннем витке Короткого солнца. Видите ли, там он был богом, и, как я думаю, самым великим. Так что он способен стать богом и здесь, хотя он этого не сделал или, по крайней мере, не дал нам знать, что сделал это.
Никто мне не возразил.
— Однажды вечером, когда меня наказывали за насмешки над патерой Шелком, мы с ним говорили о науке витка Короткого солнца. Там была сделана повязка, которая исцелила его лодыжку. Мы не могли ее сделать, мы не знали как. Стекла, Священные Окна и многие другие замечательные вещи — все они были у нас дома только потому, что были сделаны на витке Короткого солнца и помещены в наш виток Пасом. Например хэмы — живые люди из металла и солнечного огня.
При этих словах стул Сухожилия со стуком опустился на пол, но он ничего не сказал.
Я съел свой кусок и отрезал себе другой.
— Ты использовал лук, когда убил для нас этого зеленого оленя, — сказал я.
Он кивнул.
— Я собираюсь помолиться. Если кто-то из вас захочет присоединиться, милости прошу. Если вы предпочитаете продолжать есть, это дело между вами и богом.
— Отец, я... — начал Шкура.
Я уже делал знак сложения над своей тарелкой. Я склонил голову и закрыл глаза, умоляя Внешнего, которого Шелк почитал превыше всех других богов, помочь мне действовать мудро.
Когда я открыл их и снова начал есть, Копыто сказал:
— Ты перескочил с кукурузы на все остальное, что было у вас с Мамой в Витке.
— Ты обещал, что расскажешь нам, чего хотели эти люди, — в это же мгновение сказал Шкура.
Ты жестом велела им замолчать, сказав Шкуре:
— Твой брат знает, я думаю. Чего, Сухожилие?
Сухожилие покачал головой.
— Почему отец сказал о твоем луке? — спросил его Копыто.
— Он имел в виду, что у них было оружие получше, — проворчал Сухожилие. — Карабины и иглометы. Но сейчас в городе делают карабины. И у отца все еще есть игломет. Вы его видели. Однажды он позволил мне его подержать.
— Я собираюсь отдать его тебе, — сказал я ему. — Сегодня ночью или, возможно, завтра.
Сухожилие посмотрел на меня, потом снова покачал головой.
— Если бы мы могли сделать их здесь, — сказал Копыто, — то, готов поспорить, ели бы гораздо лучше.
— Новые карабины далеко не так хороши, как старые, — сказал ему Сухожилие, — и они все еще слишком дороги для нас, а сопряжение приближается. До него всего пара лет. Вы, мелюзга, не помните последнего.
— Пришла целая куча инхуми и убила много людей, — сказал Шкура.
— Если бы у нас было больше иглометов и новый карабин, — добавил Копыто, — мы бы могли сражаться с ними лучше.
Ты — я почти уверен, что это была ты, дорогая Крапива — сказала:
— Карабин, который у нас есть, очень изношен.
После этого никто не заговорил; мальчики ели, а я делал вид, что ем, хотя никогда не был менее голоден, как тогда. Через несколько минут Сухожилие спросил:
— Почему ты?
— Потому что я построил нашу фабрику, и еще потому, что я знал патеру Шелка лучше, чем кто-либо другой в Новом Вайроне.
Покачав головой, Сухожилие снова склонился над тарелкой.
— Какое это имеет отношение к делу? — захотел узнать Шкура.
— Большое, я уверена, — сказала ему Крапива. — Я могу, Рог? Я думаю, что следила за всем.
Полагаю, я сказал, что можешь, или указал на это каким-то жестом.
— Нам нужны новые семена, Шкура. Более того, нам нужны чистые линии, которые мы можем скрестить. Я думаю, что можно было бы получить чистые линии из того, что у нас есть, и, может быть, кто-то пытается, но это займет много времени. До следующего сопряжения...
Сухожилие перебил тебя, как делал всегда:
— Мы даже иголки не умеем делать, а это всего лишь маленькие кусочки металла. Большинство карабинов, которые есть у людей, невозможно использовать, потому что для них нет патронов. Все беспокоятся о следующем сопряжении. Я думаю, что мы справимся, как и раньше, но как насчет того сопряжения, которое будет после этого? У нас останутся только луки и копья. Кто-нибудь планирует умереть до этого? — Когда никто из нас не заговорил, он добавил: — Я тоже.
— Мы потеряли целый пласт знаний, когда покинули виток Короткого солнца и поднялись на борт Витка, — сказал я. — Если ученые правы, мы прожили там около трехсот лет, но так и не вернули это знание. Теперь мы потеряли еще один пласт, как отметил Сухожилие.
Он отвесил мне насмешливый поклон.
— Если бы дело было только в оружии, уже было бы достаточно плохо, но есть и другие проблемы, о которых я не упоминал.
— Мы принесли знание, — сказала ты, — даже если этого недостаточно. Люди из других городов высадились по всему этому витку. Если бы мы объединили то, что знаем?..
Я кивнул. (Мне кажется, что я почти не смотрел на нее, но, когда пишу, вижу ее лицо, чистое и серьезное):
— Может быть и так, как ты говоришь. Но, чтобы объединить его, нам нужно иметь стекла, а у нас даже нет Окна для нашего Большого мантейона.
— Лакедра говорит, — вмешался Шкура, — что старый Пролокьютор пытается построить Священное Окно.
— Пытается, — усмехнулся Сухожилие.
Я не обратил на него внимания:
— Или, если мы не сможем сделать стекла, нам нужны крылья, как у летунов, или корабли, похожие на дирижабль Тривигаунта.
Но теперь, дорогая, я уже несколько часов восстанавливаю наши слова за ужином, точно так же, как мы с тобой пытались восстановить слова Шелка, когда писали нашу книгу. Эта работа пробудила много нежных воспоминаний о тех днях; но я уверен, что ты помнишь этот разговор лучше меня, и остальное можешь дополнить сама. Я иду спать.
Три дня, в течение которых у меня не было возможности писать в этой отрывочной полукниге, которую я начал без помощи Крапивы. Я полагаю, что это не такая уж потеря; она никогда не прочитает ее. Или, если она это сделает, я буду рядом с ней, и этот отчет будет ненужным. Но она может показать его другим, как я уже сказал. Разве жители нашего города не имеют права знать, что стало с эмиссаром, которого они послали за Шелком? Почему и как он потерпел неудачу? О слепоте Хряка и обо всем остальном? Если да, то я буду исходить из предположения, что ее прочтут посторонние люди и, возможно, даже скопируют и перекопируют, как нашу собственную книгу — книгу, которая в конечном итоге привела меня сюда.
