— Нет резать!
— Только не тебя, глупая ты птица. Если Инклито позволит мне принести в жертву ягненка или что-нибудь в этом роде, я бы хотел посоветоваться с Внешним. С ним, в особенности, и, возможно, с Матерью, морской богиней Исчезнувших людей, хотя, насколько мне известно, война, назревающая здесь, не имеет никакого отношения к морю.
— И потом ты притворишься, что боги говорили с тобой, — заявила Фава.
— Конечно, нет. Боги ничего не скажут людям, которые так поступают.
— Мы ждали этого, — вяло объяснила Мора. — Какую-либо магию или чары. Мы боялись, но хотели увидеть их.
Я кивнул и признался, что в ее возрасте почувствовал бы то же самое.
— Мы все еще хотим поговорить с ним о том, зачем пришли к нему, Мора? — спросила Фава. — Сейчас это прозвучит глупо.
— Мне все равно, — сказала ей Мора. — Говори, если хочешь.
— Тогда не буду.
— Думаю, сначала нам нужно закончить разговор о твоем шпионаже, — сказал я. — Мора почувствует себя лучше, когда все это закончится, и я тоже. Пока тебя не было в комнате, я сказал, что если мы втроем — Мора, Торда и я — сможем хранить тайну, то нет причин, чтобы кто-то еще знал. Можешь ли ты придумать хотя бы одну?
— Нет, если ты не можешь.
— Не могу. Ты — умная молодая женщина. Можешь подытожить все, что сказала Дуко? И покороче, у нас не так много времени.
— Да, мне кажется. Сначала здесь возникла проблема с боеприпасами. У Бланко есть много карабинов, оставшихся после последней войны, но не так много боеприпасов для них. Инклито смог купить немного в Асписе
[71], и он заставил людей оттуда приехать сюда и показать нашим людям, как это делается, так что теперь в Бланко есть лавка, производящая боеприпасы, и город покупает их так же быстро, как их делают.
И было много разговоров о фортификации. Кое-кто хотел сделать городскую стену толще и выше, построить больше башен, но откуда берутся деньги в городской казне? Естественно, Инклито был против всего этого, как и все остальные фермеры. Он хотел использовать эти деньги, — столько, сколько их было, — чтобы нанять солдат, которые будут защищать всех; так и решили после того, как фермеры сказали, что собираются начать вывозить свою продукцию в другое место.
— Отец ходил ко многим соседям, — вставила Мора, — чтобы заставить их это сделать, и заставил некоторых из них ходить, как он.
— Понимаю.
— И я рассказала Дуко о тебе, — продолжала Фава, — в первую же ночь после того, как ты пришел сюда. Инклито считает, что ты — тот самый человек по имени Шелк, о котором он читал...
— Хорош Шелк, — заверил нас Орев.
— ...в какой-то книге. Только я не думаю, что люди в книгах на самом деле существуют.
— Как и я, — сказал я ей.
— И это был последний раз, две ночи назад. Я сказала, что ты должен быть очень могущественным колдуном, который мог бы заколдовать его и Солдо, чтобы Бланко победил, и я подумала, что в этом даже может быть доля правды. Это из-за истории, которую ты рассказал нам в первый вечер. Вчера вечером ты рассказал еще одну, а потом проник в мою и начал там все менять. Сегодня утром я рассказала об этом Море, и она сказала, что мы должны просто пойти и по-дружески спросить, как ты это сделал. Я сказала, что ты ее друг, а не мой, но если она хочет, я пойду с ней.
— Он собирается отпустить тебя, — сказала ей Мора. — Он мог бы заставить папу убить тебя дважды. У тебя не может быть лучшего друга, чем он.
— Нет, может. И даже есть.
— Прежде чем мы поговорим об историях...
С моего плеча Орев повторил:
— Речь, речь.
— Прежде чем мы это обсудим, у меня есть несколько вопросов о твоих отчетах, Фава. Сколько раз ты ездила в Солдо, чтобы поговорить с Дуко Ригоглио?
Фава что-то пробормотала себе под нос, считая на пальцах:
— Девять.
— Она сказала, что была там позавчера ночью, Инканто, — взорвалась Торда. — Этого не может быть. Она была здесь, когда вы с хозяином вернулись в город, а на следующее утро пришла позавтракать.
Я кивнул:
— Но давай пока сделаем вид, что мы думаем, что это правда.
— Никто не может ездить так быстро!
— Вещь летать! — продемонстрировал Орев, кружа по комнате. — Плох вещь!
— Вернись, ты, глупая птица. Я хотел сказать, Фава, что ты, несомненно, добыла какую-нибудь ценную информацию для Инклито во время всех этих поездок. Как ты передала ее ему?
— Я не могла, или не очень могла. Он бы все понял.
— Мы оба знаем, что ты могла, что тебе не обязательно всегда быть Фавой. Какой ты появлялась перед Дуко?
— Такой же, как сейчас.
Не испытывая ни малейшего желания, я представил себе ее такой, какой она, должно быть, выглядела в ту ночь — парик на голове, руки расширились, удлинились и стали крыльями, натягивающими свободную хлопковую ткань рукавов.
Торда наклонилась вперед, чтобы рассмотреть ее.
— При ярком солнечном свете вы могли бы разглядеть ее чешуйки, — сказал я, — вот почему она носит зонтик. Но я не верю, что вы сможете увидеть их в этой комнате, если только ваши глаза не намного лучше, чем у большинства.
— Я никогда раньше не видела инхуми вблизи.
— Вы ее и сейчас не видите. Фава, не хочешь показать Торде — и Море — свою естественную форму?
— Если ты меня заставишь, то, наверное, мне придется это сделать.
— Не заставлю. Я спросил, не хочешь ли ты.
Она покачала головой.
— Как видите, они могут сделать себя очень похожими на нас, — сказал я Торде. — Они даже думают, как мы. Однако в них есть пятно зла. Возможно, я должен сказать, что в них есть черта, которая кажется злом для таких людей, как мы, оттенок черной злобности с корнями в их природе рептилии.
— Мы чувствуем... — начала Фава.
Я поднял руку:
— Подумай, прежде чем говорить.
Она кивнула:
— Я хотела сказать, что мы чувствуем, когда поступаем правильно, точно так же, как ты и Мора чувствуете, когда поступаете правильно, даже если ошибаетесь.
— Это злокачественное пятно удержало тебя от того, чтобы сообщить информацию Инклито, который приютил тебя и был добр к тебе, а также вынудило тебя предложить свои услуги Дуко. Я надеюсь немного выровнять ситуацию, если смогу.
— Я помогу тебе, — заявила Фава.
— В этом все дело? — спросила ее Мора. — Ты сказала, что выбросила драгоценности. Просто ты нас не любишь?
— Тебя я люблю, — сказала ей Фава.
