И все это потому, что в тенеспуск прибыл курьер из Олмо, усталый человек на выдохшейся лошади. Я не мог не задаться вопросом, отдыхает ли кто-то из них сейчас. Возможно, отдыхают — они казались достаточно усталыми, чтобы спать, невзирая ни на что. Новость, и это действительно замечательная новость, состоит в том, что Дуко напал на Олмо, и что Олмо, попав в отчаянное положение, обратился к нам. Нам предлагают союз: Олмо будет сражаться против Солдо и Дуко Ригоглио — действительно, Олмо должен, так как Дуко Ригоглио осадил Олмо. Олмо просит только, чтобы ему позволили сохранить свою независимость, и просит помощи у Бланко.
Эко был схвачен или убит, и Дуко Ригоглио поверил письму, которое он нес; в этом не может быть никаких сомнений. Как бы я хотел, чтобы Фава была еще жива, чтобы я мог послать ее в Солдо и попытаться добиться его освобождения! Если Внешний захочет, Эко останется в безопасности (хотя и в плену) на протяжении всей нашей маленькой и глупой войны. Мы освободим его, когда все закончится. Мора тоже убита или захвачена в плен? Это кажется вполне вероятным.
Я намеревался написать о Чаку и Тэрасе, и о нашей радости, когда мы проснулись в снегу и увидели, что они тоже проснулись, они, которых мы похоронили на Зеленой и над которыми молились; и о том, как мы обнаружили, что они не могут ни говорить, ни понимать того, что им говорят. Все это было бы правдой, но я не могу забыть бедную Фаву. Все сходство с человеком исчезло; она была инхумой в девичьем цветастом платье, мертвой раскрашенной инхумой в парике — и ничем больше. Я прикрыл ее так быстро, как только мог, и потребовал, чтобы наемники, которые не дали нам развести костер, одолжили мне кирку и лопату. Дюжина сильных мужчин с радостью помогли бы мне, но я отослал их прочь и сам похоронил ее на гребне холма, под плоским камнем, на котором нацарапал ее имя и знак сложения, не зная, как еще его отметить.
Фава, которая была здорова и очень счастлива на Зеленой, мертва здесь, на Синей; а Чаку и Тэрас, которые были мертвы на Зеленой, живы здесь, если их не убили в одном из сражений Инклито.
— Муж идти, — бормочет Орев. Я открыл дверь и выглянул наружу, но там никого не было. Я спросил его, хороший ли это человек, но он только щелкнул клювом и захлопал крыльями. Обычно это признаки нервозности, но он делал и то и другое до того, как объявил о нашем госте, и со всеми этими фейерверками и стрельбой у него было более чем достаточно поводов для беспокойства.
Я должен сказать здесь — или, по крайней мере, я определенно должен сказать где-то — что Фава, Валико и я остановились, когда услышали наемников позади нас в канализации. Орев не остановился, благослови его Молпа, и улетел на разведку.
Несколько человек пали ниц, и это было очень неловко. Я сказал им, что не буду говорить с ними, пока они не свяжут Сфидо и не отдадут мне его игломет, что они немедленно и сделали.
— Мы подняли камень, — объяснил мне Купус. — Под ним был отвесный обрыв. Один за другим мы прыгнули и оказались на темной улице в Солдо.
Я кивнул.
Фава (я имею в виду человеческую девушку, которую я называю Фава) рассмеялась:
— Инканто — это стрего, разве я вам не говорила? Самый лучший стрего, которого мы когда-либо видели.
— Я никогда не верил во весь этот хлам, — сказал Купус. — Это вы, женщины, в основном в это верите. Но вы, женщины, правы, а Купус ошибается.
Он вытащил свой меч и поднял его, держа за клинок острием вниз:
— Я и те, кто последует за мной, будем следовать за вами, Раджан, работать и сражаться за вас, куда бы вы ни повели нас, и будем верны вам до последнего предсмертного вздоха. Мы не требуем от вас никакой платы, кроме той, которую вы захотите нам дать.
Я спросил, насколько они связывают себя, и он и десятки других людей ответили, что навсегда. Думаю, что и другие тоже, но те, кто стоял дальше по узкой дорожке, вряд ли слышали, о чем мы говорили.
— Вы все еще будете служить мне, когда мы вернемся на Синюю? — спросил я Купуса и лейтенанта Цептера, который заглядывал ему через плечо.
— Везде, — объявили они, и Цептер произнес фразу, которую я раньше не слышал: — В трех витках или за ними. — Вы, кто прочтет это в последующие годы, можете назвать меня дураком, но я чувствую в этом руку Внешнего.
Прошла полночь — настал новый день.
Пришел мой гость. Это был Сфидо. Мы проговорили около часа, а может быть, и больше, и сумели слишком громким разговором разбудить жену моего хозяина, которой надоело праздновать и которая благоразумно отправилась спать. Она нашла для него постель и согрела миску бобового супа. Он сказал, что слишком устал, чтобы есть, но выглядел полуголодным и сумел довольно быстро прикончить всю миску, макая в нее мягкий белый хлеб, который так ценится здесь; он ел, как потерявшаяся собака.
Позволь мне вернуться к самому началу.
В дверь постучали. Сначала я не отвечал, опасаясь, что мне скоро придется иметь дело с дюжиной пьяных гуляк; он постучал снова, колотя по доскам как человек в панике.
— Раджан! Дервиш!
Здесь меня никто так не называет, так что я открыл. Сначала я не узнал его, небритого, голодного и выглядевшего полубезумным; за десять дней, прошедших с тех пор, как я видел его в последний раз, щеголеватый офицер исчез. Я резко сказал ему, что лавка Аттено закрыта, и спросил, что ему нужно.
— Я должен поговорить с вами, Раджан. Я называю вас так потому, что теперь это не поставит нас в ложное положение.
Тогда я его узнал, но мне потребовалась пара секунд, чтобы вспомнить его имя:
— Сфидо? Капитан Сфидо?
— Да. — Он выпрямился, щелкнув каблуками, расправил плечи и отсалютовал мне. Наверное, я попросил его войти и сесть; конечно, я достал старый деревянный стул, который мой хозяин держит для таких случаев у кассы.
— Бедн муж. — Орев посмотрел на него одним глазом-бусинкой и щелкнул алым клювом, как бы говоря: «Смотрите, вот затруднительное положение, в которое попадают нечестивцы!»
Сфидо попытался улыбнуться; я редко видел, чтобы взрослый человек выглядел таким жалким:
— Я вижу, вы уже получили обратно своего маленького питомца.
Я сказал ему, что Орев не был связан никакими узами и вернулся ко мне по собственной воле.
— Никакими, кроме вашей магии.
— У меня нет никакой магии, но если бы и была, я бы не стал использовать ее для этого.
— Ничего подобного. — Это был не вопрос.
— Нет. Никакой.
— Вы в мгновение ока перенесли нас на Зеленую, потом в Солдо, потом снова на Зеленую и вернули обратно, как только это было вам нужно. — Он вздохнул. — Звучит так, словно я с вами спорю. Наверное, так оно и есть, но я искал вас не для того, чтобы спорить. Раджан, вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Гальярдо
[95]? Он гражданин моего родного Солдо.
