— Только то, что он этого не сделает, или, по крайней мере, я в это не верю. Я спрашивал себя, что произойдет, если мы потерпим поражение.
Он сухо усмехнулся:
— Во-первых, если моя Мора еще жива, она останется сиротой. Они вежливо спросят, не завязать ли мне глаза тряпкой, и я отвечу, что не надо, но не думаю, что к тому времени это будет иметь большое значение.
Я невольно подумал о Хряке и обо всем, что случилось с Вайроном после моего отъезда.
— Солдо будет господствовать над Бланко в течение одного-двух поколений, — сказал я Инклито, — затем Бланко сбросит его власть, и еще больше людей будет убито. После этого произойдет что-то еще, и еще больше людей умрет, инхуми будут приходить по ночам, пить нашу кровь и упиваться нашей ненавистью, страхом и похотью. После чего еще больше людей умрет по другим причинам, и никто не станет даже чуточку мудрее.
Я глубоко вздохнул:
— Инклито, наши наемники сражаются за нас уже почти полмесяца. Те, кто еще жив, находятся в резерве?
Он кивнул:
— Сто тридцать семь. Во всяком случае, это число я помню. Может быть, на несколько меньше.
— Я хочу им заплатить. Половину месячного жалованья до начала сражения. Могу ли я это сделать?
— А деньги у тебя есть?
— В четыре раза больше. Можно?
— Конечно. Ты думаешь, это заставит их сражаться лучше? Они уже очень хорошо сражались.
— Это поможет мне лучше сражаться, — сказал я, — потому что я не буду так сильно ненавидеть себя за то, что сражаюсь.
— Хорош муж, — заверил Инклито Орев.
— Я стараюсь. Я хочу пообещать тем, кто пытается заработать достаточно, чтобы купить землю, что мы постараемся обеспечить их фермами после войны. Богачи в Солдо владеют большим количеством земли — по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление.
— Конечно. — Инклито погладил челюсть. — Тогда они останутся прямо там, в Солдо. Я понимаю. А если жители Солдо... — ладно, иди и скажи им, Инканто. Я сделаю так, чтобы это произошло, если мы победим.
Я знал, что победим, хотя и не сказал об этом тогда. Я нашел Сфидо, и мы вдвоем вытащили сундук, который спрятали, когда пришли сюда. Я дал каждому наемнику тридцать серебряных монет, половину из шестидесяти, которые мы платили каждые четыре недели в Гаоне, и рассказал о фермах, обещанных им Инклито.
Капитан Купус отвел меня в сторону:
— Вы даете каждому по ферме? Достаточно земли для мужчины, чтобы прокормить семью?
— Совершенно верно, — сказал я ему. — Похоже, что главные сторонники Дуко владеют большим количеством хороших земель вокруг Солдо. Землю, конечно, заберут у них, и Инклито решил отдать ее — по крайней мере часть — вашим наемникам, которые так доблестно сражались за Бланко и так много страдали.
Аттено прервал нас, чтобы доложить, что все его свиньи наконец связаны и расставлены по местам. Когда он ушел, Купус спросил:
— Четыре для меня? Четыре фермы?
Я покачал головой:
— Это премия, а не обещанная плата. Однако я постараюсь сделать так, чтобы вы получили право первого выбора.
Он не тот человек, который часто улыбается, но тогда он улыбнулся:
— Я так не думал, но не думал и о первом выборе. В конце концов, они не могут быть абсолютно равны, не так ли?
Я признался, что не представляю, как это может быть.
— Но сначала мы должны победить их. Что там говорил этот маленький человек о свиньях?
— Хряки парами. Зрелый хряк — опасное животное, почти такое же опасное, как хуз.
Он кивнул.
— С длинным тросом, натянутым между ними... — и тут я увидел первых кавалеристов, крошечные фигурки в винно-красных куртках, сыплющиеся через сухие коричневые холмы. Солнечный свет мерцал на том, что я сначала принял за серебряные эмблемы на фуражках, но позже стали видны пернатые шлемы из полированной стали, лезвия офицерских мечей и черные, хорошо смазанные стволы их карабинов.
Купус фыркнул.
— Они не так опасны, как кажутся, если человек просто встанет и выстрелит. — Когда я не ответил, он добавил: — А как насчет этих ваших женщин? Как вы думаете, они это сделают?
Я почесал бороду, вспоминая подзорную трубу, которая была у меня на лодке, — две линзы, соединенные скользящими трубками из меди и дерева. Я неохотно принял ее в обмен на бумагу и никогда не ценил ее так, как следовало бы, но в тот момент я отдал бы за нее большую часть нашего сундука.
— Ну что ж, — полушутливо пробормотал Купус, — они еще не убежали, так что благодарите богиню войны.
Я кивнул, пытаясь отогнать мысль о том, что мог бы взять маленькую лодку нашей дозорной и поплыть по реке к морю:
— Я и забыл о Сфингс, нашей богине войны под Длинным солнцем — спасибо, что напомнили мне об этом. Чтобы ответить на ваш вопрос, генерал написал мне письмо несколько дней назад, в котором он сказал, что женщины Бланко и пожилые мужчины могут сражаться за его стенами, но не будут, если я выведу их из города. К тому времени я уже достаточно повидал, чтобы понять, что эти люди будут очень упорно сражаться, чтобы удержать свою позицию, хотя они будут медленно и даже нерешительно атаковать позицию врага.
И мне пришло в голову, что Инклито, вероятно, был прав насчет женщин, но что стены Бланко были не единственными стенами на витке и стены можно построить почти везде.
— Нет бой, — нервно пробормотал Орев.
— Тебе и не нужно, — сказал я ему. — Никто не обвинит тебя в трусости, если ты улетишь в безопасное место.
— Значит, вы приехали сюда и построили вот это.
— Да. Первой моей мыслью — жаль, что не вы советовали мне тогда, капитан, — было построить что-то вроде крепости, квадрат временных стен с рвами перед ними, но Римандо заметил, что наши враги просто обойдут его и пойдут дальше к городу, и я сразу понял, что он прав.
Я прикрыл глаза рукой:
— По-моему, лошади немного скользят по снегу.
— Они всегда скользят. И заскользят еще больше, если эти парни нападут на наш фланг.
— Нападут. Римандо сказал, что они обойдут наш форт и разорят фермы по пути в Бланко, но на самом деле он использовал слово «фланг». Это напомнило мне, что в такой открытой сельскохозяйственной стране, как эта, мы должны быть готовы к фланговым движениям. Однажды генерал Мята сказала — я записал ее слова в одной книге, — что в пустыне всегда можно обойти врага с фланга. Генерал Мята была женщиной, и, мне кажется, она была самым храбрым человеком, которого я когда-либо знал.
— Я бы хотел видеть ее здесь.
— Как и я, но это была мысль вслух, и я не должен был ее высказывать. Но вот что я должен сказать — фермы и хлебные поля почти так же хороши для кавалерии, как и пустыня. У Тривигаунта было много кавалерии. Мне кажется, я уже упоминал о них раньше.
