У меня было предчувствие, но я удержал его при себе.
Морелло, стиснутый со всех сторон, все-таки сумел поклониться:
— Я хочу спросить вас кое о чем, мастер Инканто. Я уже спрашивал этого парня, который был с вами, но он ничего мне не сказал.
Я предупредил его, что, возможно, тоже ничего не смогу ему сказать, и за это получил аплодисменты от Орева:
— Мудр муж!
— В ночь перед тем, как мы пришли сюда, парень...
— Куойо, — сказал я. — У него есть имя, генерал, и нет никаких причин не использовать его.
— Рядовой Куойо вернулся к тому месту, где мы спали. Все спали, кроме часового и меня. Он предупредил часового, чтобы тот не стрелял, что бы он ни увидел, и попытался уговорить его вынуть патроны из своего карабина, чего тот делать не стал.
— Это против правил, сэр, — запротестовал Римо.
Я кивнул:
— Понимаю.
— Он окликнул вас, и вы сказали ему, кто вы такой, а потом он и рядовой Куойо помогли вам тащить четверонога. Кто же это был, если рядовой Куойо решил, что часовой может выстрелить в него?
— Мы не хотели, чтобы он выстрелил в кого-нибудь, — сказал я, — особенно в меня.
По крайней мере, на какое-то время меня спасла Джали, которая заглянула в этот момент:
— К вам пришли лорд и леди. Она говорит, что она...
— Дочь Инклито. — Я повысил голос: — Входи, Мора. Это Эко с тобой?
— Птиц рад! — каркнул Орев.
Они присоединились к нам, Мора в мехах, сапогах и брюках; Эко, сверкающий драгоценными камнями и носящий под шинелью большую саблю с золотым эфесом. Ей полагалось почтение, его широким плечам и длинному клинку — пространство, и вдвоем они сделали комнату невыносимо тесной.
Она энергично помахала рукой в знак приветствия:
— Прошу прощения, Инканто. Мы что-то прервали.
— Нет, вовсе нет, — ответил я ей. — Мы еще не начали. Я был болен…
— Мне сказала женщина снаружи.
— Джали. — Из того, что сказала Мора и как она это сказала, я понял, что она считает Джали человеком.
— Джали сказала, что заботилась о тебе, но я собираюсь позаботиться о тебе сама. Мы с бабушкой ухаживали за папой, когда он болел. Кроме того, она выглядит как шлюха. — К этому времени она уже пробралась к моей кровати и прижала запястье к моему лбу. — У тебя жар. Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно.
— Ты бы так сказал, даже если бы умирал.
При этих словах она резко обернулась, и я увидел, что у нее есть меч с более коротким и легким клинком, чем у Эко, а также игломет.
— Люди! — Она подняла обе руки, а также свой голос. — Убирайтесь отсюда! Все! Я знаю, что вы желаете ему добра, но вы делаете ему только хуже. Всем выйти наружу! Наружу!
Когда мы остались одни, если не считать Орева, я сказал:
— Никогда бы не подумал, что ты способна на такое.
Она усмехнулась:
— Я тоже, но попробовать стоило. В любом случае, мой муж прогнал бы их, если бы я не смогла.
— Я не... я очень рад за тебя. За вас обоих, Мора. Он славный молодой человек и очень храбрый. Я бы попросил тебя передать ему мои поздравления, но я сделаю это сам, через минуту или две.
— Когда ты продолжишь свою встречу, или что это было?
Я кивнул.
— Значит, ты позволишь присутствовать? Можно мне тоже участвовать? Только сначала я хотела бы поговорить с тобой.
— И я тоже хотел бы поговорить с тобой. На самом деле я очень хочу, хотя это будет больно.
— Ты хочешь меня отругать. Я знаю, что ты, должно быть, волновался, а папа волновался до полусмерти, и я извиняюсь. Действительно и по-настоящему извиняюсь. Только я не думала об этом раньше. Я думала только о...
Я поднял руку:
— Я знаю, о чем ты думала, и ругаю себя, снова и снова. Мы ужасно волновались, именно так, как ты говоришь, — и так гордимся тобой, что чуть не лопнули, оба, и чуть не сошли с ума, пытаясь скрыть это друг от друга. Нет, я не собираюсь ругать тебя, Мора. Это задача твоего мужа, если вообще чья-то.
— Ты сказал, что это будет больно. Папа?..
— Совершенно здоров, насколько мне известно, и стоит во главе своих войск.
— Тогда позволь мне быть первой. Хорошо? — Она нашла шаткий стул, на который садились мы со Сфидо, чтобы снять обувь, и села. — Ты наверняка захочешь узнать побольше о том, куда я ходила и что делала, так что я расскажу тебе об этом раньше других. Ты знаешь, что я взяла лошадь коротышки-посыльного? Я забыла его имя.
— Да. Римандо.
— Точно. Я взяла ее, потому что знала, что папино письмо лежит в седельной сумке и не хотела ничего менять. Для новой лошади всегда надо что-то подогнать, и иногда это занимает какое-то время. Я хотела умереть как герой.
Она улыбнулась:
— Я все думала о том, как меня ранят, как я прискачу к Новелле Читта, истекая кровью, узнаю, кто здесь главный, отдам папино письмо и упаду замертво. Только упала лошадь. Лошадь Римандо. Они застрелили ее, и она умерла подо мной.
И несколько секунд я ехала на мертвой лошади.
— Они не попали в тебя?
— Нет. У меня был папин игломет. Тебе сказали?
Я отрицательно покачал головой.
— Я говорю. Я знала, что он спит с ним под подушкой. Я вошла и взяла игломет, не разбудив папу. Только я им никогда не пользовалась. Я думала, что застрелю многих из них, и они будут стрелять в меня, и я проеду через их ряды и уйду, но мою лошадь уже убили, и меня бы тоже убили. Вместо этого я подняла руки и закричала: «Не стреляйте!» Я совсем не храбрая.
— Зато благоразумная.
— Очень на это надеюсь. Так что они схватили меня, а примерно через час и Эко. По-моему, они следили за дорогой.
— Их Дуко и генерал Морелло оба здесь. Ты можешь спросить у них.
— Люди со связанными руками? Я их видела. Вот это здорово!
— Мы тоже так думаем. Они взяли в плен тебя и Эко, отправили в Солдо и посадили в тюрьму. Правильно?
Она кивнула:
— Они забрали папин игломет и отправили наши письма своему Дуко, вот что они сказали. И они заперли Эко в камере с другими мужчинами. У меня была своя камера, потому что я была там единственной женщиной. Ты не возражаешь, если я буду называть себя женщиной?
— С какой стати? Ты и есть женщина.
Она снова кивнула, очень серьезно:
— У меня уже сиськи начинают расти. Хочешь посмотреть?
Я покачал головой.
— В основном я просто сидела в камере по ночам. Днем они заставляли меня работать. Я мыла полы, выливала помои и еще много чего делала — все то, что делала, пока мы не наняли Онорифику. Я могла бы довольно легко убежать от них, но я хотела вытащить и Эко, и прошло некоторое время, прежде чем я смогла достать ключи.
