— Это было очень смело, — сказал я, и она покраснела, как та девочка, которой была раньше.
— Могу ли я спросить, где вы поженились?
— В Новелле Читта. Они... ну, ты понимаешь. Они сделали это со мной, когда поймали меня, а потом они поймали Эко, а потом они сделали это снова той ночью, вчетвером.
— Мне очень жаль, Мора. Мне глубоко, ужасно жаль.
Она пожала плечами:
— Знаешь, как надо, если упал с лошади? Резко вскакиваешь, если в состоянии, и прыгаешь в седло. Потому что если ты этого не сделаешь, если дашь себе время подумать, то уже не сможешь. Так что я продолжала думать, что мне нужно вернуться в седло, мне нужно вернуться в седло. Это было уже после первого раза. Инканто, это даже не то, что я хотела тебе рассказать.
— Бедн дев! — посочувствовал ей Орев.
— Весьма вероятно, это более важно, чем то, что ты первоначально хотела мне доверить.
— Да, но я не нуждаюсь в советах по этому поводу. Его тоже поймали, и он был такой храбрый. Когда они снова сделали это со мной, он обзывал их и пытался освободиться, а они били его своими карабинами. Меня они тоже били, но только руками.
— Они будут найдены и наказаны. Я понимаю, что тебе это не поможет, но может спасти кого-то другого.
Мора кивнула, хотя я не думаю, что она меня слушала:
— Он был так мил, когда мы ехали в Солдо; потом, когда его там заперли, я сказала себе: не может быть, чтобы бабушка из-за этого снова и снова выходила замуж, и мне пора вернуться в седло. Я могу себе представить, каково это было бы, если бы это была любовь. Они ненавидели меня. То, что они делали, не было любовью.
— Да, не было.
— Так вот, я воровала для него еду в тюрьме, а он все время говорил мне, чтобы я не беспокоилась о нем, а бежала, если смогу. Но я открыла его камеру, и мы украли лошадей — только мы никак не могли вернуть папины письма или его игломет. Во второй раз мы ехали намного медленнее и намного более осторожно, и мы прорвались, и я сказала в Новелле Читта, что я — дочь нашего Дуко, а Эко подтвердил. И я сказала им, что мы победим. Они знали, что должны либо быстро сдать нас Дуко, либо перейти на нашу сторону, и они выбрали второе. Они подарили нам карты и драгоценности, мечи, иглометы и новых лошадей, так что на вторую ночь мы как бы ускользнули, нашли это место и попросили одного из святых падре обвенчать нас. Я рада, что ты улыбаешься.
— Как я могу не улыбаться?
— Мне кажется, папа рассердится, потому что Эко — иностранец. Только я этого не знаю. Про папу никогда не скажешь наверняка.
Я заметил, что Торда тоже иностранка.
— Не из Грандеситты, я имею в виду. Только Грандеситта сейчас очень далеко, где-то высоко в небе, и никто никогда ее больше не увидит. Мы боялись, что падре задаст нам много вопросов, и он их задал. Только не те, которых мы боялись, вроде, например, сколько тебе лет и где твой отец? Падре боялся, что мы не любим друг друга и не сможем остаться вместе. Мы должны были повторять ему снова и снова, что любим и сможем. И мы это сделаем.
— Хорош дев!
— Так что он обвенчал нас с двумя другими падре в качестве свидетелей, и все поцеловали невесту. — Она улыбнулась. — Та ночь была совсем не похожа на другие, но когда я заснула, мне приснилась Фава.
Я кивнул:
— Это было неприятно?
— Нет. Очень мило. Я снова была маленькой, и мы играли с куклами и другими игрушками, как раньше, только она не была…
— Инхумой.
— Вот именно. Когда я впервые встретила ее, Инканто, я думала, что она такая же маленькая девочка, как и я, и в моем сне она была именно такой. Я тогда подумала, как же я могла так ошибиться в ней? На следующую ночь было то же самое, и на следующую тоже. Я не имею в виду, что мы делали одно и то же или говорили одно и то же, просто мы с Фавой играли каждую ночь. Я вижу и другие сны, но в одном всегда играю с Фавой. Это мило, мне нравятся сны, только я думаю, что в этом есть что-то неправильное.
— Я верю, что в этом есть что-то правильное, Мора.
— А ты не думаешь, что это несколько опасно?
— Сомневаюсь, — сказал я. — А еще я тебе завидую. Мне бы очень хотелось снова стать маленьким мальчиком в своих снах. Я бы многое отдал за это, если бы мне было что отдать. — Что было чистой правдой.
Она задумчиво кивнула.
— Ты хочешь, чтобы я прекратил эти сны, Мора? Я могу это сделать, если пожелаешь, но, предупреждаю, я не смогу вернуть их, если ты захочешь, чтобы они вернулись. Если я попытаюсь остановить их и добьюсь успеха, они исчезнут навсегда. Ты меня понимаешь?
Она снова кивнула с серьезным выражением лица.
— Подумай хорошенько, но ты должна принять решение быстро. Я долго здесь не задержусь. — Увидев выражение ее лица, я добавил: — О, я не собираюсь умирать, или, по крайней мере, боги не сказали мне об этом, и я разговариваю с богиней в своих собственных снах почти каждый раз, когда сплю. Я только хочу сказать, что, поскольку война уже закончилась или почти закончилась, я возвращаюсь домой. Я должен также предупредить тебя, что эти сны могут когда-нибудь прекратиться сами по себе.
Она выпрямилась, расправив плечи:
— Если ты не думаешь, что они опасны, я хочу сохранять их так долго, как смогу.
— Хорош дев!
— Это мудро, я считаю. У тебя было очень короткое детство, и, я знаю, ты стремилась оставить его позади. Я рад видеть, что Внешний, который намного мудрее нас обоих, нашел способ продлить его. — Я замолчал, теребя бороду.
— В чем дело? — спросила Мора.
— Ты же любила Фаву, верно? Даже когда узнала, кто она такая.
Мора кивнула:
— Она была моей единственной подругой. Но даже если бы у меня были дюжины других, я бы любила ее больше всех.
— Ты никогда больше не увидишь ее, только во сне.
— Она мертва? Ты ведь не убил ее, правда, Инканто?
— Да, не убил. Я пытался спасти ей жизнь и потерпел неудачу.
— Это... — Мора запустила пальцы в свои короткие темные волосы. — Это просто безумие. Прошлой ночью я играла с ней в куклы.
Я кивнул.
— Неужели это была я? Было ли это правдой?
— Думаю, что да. Это внутренний человек, который переживает смерть, Мора. Фава была инхума, как мы оба знаем. Мы оба знаем также, что ее внутренний человек, ее дух — не был. Когда ты сама умрешь — а мы все умрем, — ты будешь этим внутренним человеком, и другого не будет. Если выразиться немного точнее, этот внутренний человек будет единственной существующей тобой.
— Так что мне лучше позаботиться, чтобы я могла жить с этим внутренним человеком?
— Именно. Я думаю, что до сих пор у тебя все шло очень хорошо, но ты только начала. Могу я открыть тебе один секрет, Мора?
