— Хочешь рассказать нам что-нибудь еще? Если нет, этого должно быть достаточно, конечно.
— Хо, х'йа. Не люблю распускать сопли, вот х'и все. Чо ты хошь знать?
— Что с тобой случилось? — рискнула спросить Пижма. — Как?..
Хряк рассмеялся глубоким раскатистым смехом:
— Хак случилось, чо ты не такая большая, хак х'он? Не х'урод, хак грила ма.
— Как ты... — Голос Пижмы сорвался. — Мы... мы бы хотели иметь ребенка, но я боюсь, что с ним что-то будет не так. А не того… что он вырастет большим и сильным. Я бы хотела этого.
— Без обид, — сказал Гончая. — Ты мог видеть, когда был мальчиком?
— Хо, х'йа. Был трупером, вот х'и все. Попался, х'им не понравился. Видел, хак перо входит в зенку, х'и х'эт было последнее. Потом водили мя туда-сюда, только Хряк не мог х'их больше видеть. Но х'он х'их слышал. Кидали дерьмо в меня, х'они. Х'эт было в светоземлях, в горках. Тута равнина. — Хряк зачерпнул еще супа и шумно проглотил. — Ты ничего не х'ешь, кореш. Чо с тобой?
— Я... — он взял ложку. — Ты, наверное, услышал бы меня, если бы я ел, хотя я стараюсь производить как можно меньше шума, когда ем суп. Ты пришел сюда в поисках новых глаз, Хряк?
— Х'йа. Ты знаешь х'этих мелких людей, кореш?
— Ты имеешь в виду детей? Или нас? Мы должны казаться тебе очень маленькими.
— Меньше тя. Здешние таких не знают, но в светоземлях все по-другому. Х'они приходят х'и х'уходят. — Хряк вытянул руку, почти на уровне стола. — Маленькие кусочки людей, х'а бабы даже мельче. До того, хак х'у мя забрали зенки, х'они почти никогда не приходили. Мало хто видел х'их близко, вроде хак. После х'этого х'они много раз приходили, зная, мя нечего бояться, пока мне х'их не достать.
Хряк замолчал, его большие пальцы теребили бороду:
— Могет быть, раньше х'их х'и не было. Не могу сказать. Х'один, по имени Фланнан
[128], ходил х'особенно часто. Все х'еще не х'ешь свой суп, кореш?
— Полагаю, я не особенно голоден... — начал он.
— Птиц есть!
— Кроме того, я слушал тебя с напряженным вниманием. — Он зачерпнул суп и отхлебнул. — Это было в горах, в светоземлях, как ты их называешь?
— Хо, х'йа. Братья заботились х'обо мне, после того, хак мя х'отпустили. Сидишь сам по себе на х'их солнце. Сидишь на камне, знаешь, чо солнце, потому хак греет мой циферблат, х'и вот Фланнан. На западе, грит х'он, те дадут новые зенки. Х'иди туда, на другой конец солнца. Х'эт грит Главный комп, грит Фланнан. Чо ты так взопрел, кореш?
Он уронил ложку в миску, и Пижма спросила:
— Что случилось?
— Я понял! Я... какой же я дурак! Ты говорил о маленьких людях, Хряк, и я должен был сразу понять тебя. Они ведь летают, правда?
— Летают ли х'они, кореш? Так х'и х'есть.
— Здесь мы называем их летунами, — сказал он, — и я знал одного. Горы, о которых ты упомянул, это Горы, Которые Выглядят Горами?
— Х'йа, кореш, но х'эт длинно на х'ихнем х'языке, поэтому Хряк называет х'их горками, вообще.
Он обратился к Пижме и Гончей:
— Горы, Которые Выглядят Горами, окружают Главный компьютер на Восточном полюсе. Я был там однажды. Мы пролетели над ними.
Широко раскрыв глаза, Пижма спросила:
— Ты тоже умеешь летать? Как летун?
— Нет. Я был э... пассажиром, полагаю, я должен сказать, на дирижабле рани из Тривигаунта. Гагарка, Синель, Крапива и я. И майтера тоже, и патера Прилипала. Много людей. Мы пришли в Главный компьютер и поговорили с мертвыми. Я знаю, как это звучит, насколько невероятно. Тебе незачем мне верить, и я ни в малейшей степени не стану винить тебя за это.
— Птиц ходить! — заявил Орев.
— Хочешь, добрая птица? — Он выудил из супа ломтик сельдерея и протянул Ореву.
— Это... — Пижма откинула с глаз прядь длинных волос. — Вы действительно необыкновенные люди, Рог. Вы оба.
— Все люди необыкновенные, — серьезно сказал он ей. — Я не извлек из жизни столько пользы, сколько следовало бы. Я вообще мало чему научился. Но это я выучил, факт, который я знаю вне всяких сомнений и вопросов. Это уже что-то, конечно.
Он снова повернулся к Хряку:
— Но ты не хочешь слышать обо мне, и я, конечно, не хочу слышать о себе. Мое сознание все время говорит мне о себе, и, по правде говоря, я сыт этим по горло. Этот летун, Фланнан — он сказал, что тебе могут дать новые глаза на западном полюсе? И Главный компьютер сказал ему, что это возможно?
— Х'он сказал х'эт? Х'йа. Когда сам слинял, сказал, чо х'эт дорога для Хряка. Но х'эт долгий путь.
— На западный полюс? — спросил Гончая. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то путешествовал так далеко. А ты, Рог?
— Нет. Это сотни лиг, я уверен. Если мне не изменяет память, Скиахан — тот летун, которого я знал, — сказал однажды, что потребуется несколько месяцев, чтобы конный отряд достиг восточного полюса, а я думаю, что мы значительно ближе к восточному полюсу, чем к западному. На то, чтобы дойти до западного полюса, у Хряка могут уйти годы. По крайней мере, мне так кажется.
— Прошел х'уже год, кореш. — Хряк наклонился к нему, его большое, некрасивое лицо, обмотанное грязной тряпкой и освещенное снизу мерцающей свечой, было отчаянным и решительным. — Только для мя, х'если зенки можно поставить х'обратно там, зенки можно поставить х'обратно х'и хде-то х'еще, вроде хак. Так почему бы не спросить по дороге?
— Действительно, почему?
— Х'идти на другой конец надоть только тогда, х'ежели здесь никто не поможет. Те не нужно х'идти со мной, х'ежели ты быстро найдешь свой.
Человек, которого Хряк называл кореш, улыбнулся, отхлебнул воды и снова улыбнулся:
— Что, боюсь, и привело нас ко мне. Рассказать ли мне свою историю?
Хряк крякнул, Гончая и Пижма кивнули, а Орев одобрительно поддержал:
— Шелк речь!
— Как вы знаете, меня зовут Рог. Я родился в этом городе и прожил там до пятнадцати лет, когда наша группа поднялась на борт посадочного модуля, который доставил нас на Синюю, где мы основали город, который назвали Новым Вайроном. Мы с женой Крапивой поселились за городом, на острове Ящерица. Мы производим там бумагу и продаем ее — или продавали. — Он сделал еще глоток воды. — Здесь так жарко. Я совсем забыл.
— В последнее время, — сказал Гончая. — Жаркие лета и короткие зимы.
