Я покачал головой, ожидая получить вероятный удар сзади.
— Мессир Беруп!
Он шагнул вперед и сказал, с легкой дрожью в голосе:
— Да, мессир Рехтор.
— В вашем доме мессир Рог стоит сколько дней?
Последовала пауза, и я увидел, как пальцы Берупа дернулись, когда он попытался сосчитать их, не давая понять, что делает это.
— Восемь дней, судья Хеймер, — сказал я.
— Меня мессир Рехтор зовите вы есть.
— Нет, Хеймер.
— Его ты замолчать заставишь, — сказал Хеймер одному из легерманов, который встал позади меня и зажал мне рот рукой.
— Шесть дней, мессир Рехтор, — сказал Беруп.
— Не восемь значит это есть?
Беруп откашлялся:
— Всего шесть считаю я есть, мессир Рехтор.
Но тут произошла заминка — в комнату впихнули Шкуру, за ним последовали Вадсиг и супружеская пара средних лет.
— Это мессир Шкура он есть? — спросил судья Хеймер.
Я дернул руку легермана вниз и сказал так громко, как только мог:
— Нет!
— Что этим вы говорите, мессир?
Легерман зажал мне рот рукой и сдавил шею; я не мог говорить.
— Мессир, — Хеймер указал на Шкуру, — ваше имя мы должны иметь.
— Меня зовут Копыто, — сказал ему Шкура.
— Мне мессир Рехтор вы говорите, мессир. Снова вы отвечаете.
— Да, мессир Рехтор.
Глаза Хеймера закатились; я был уверен, что он, как и я, безмолвно молит о милосердии бессмертных богов.
— Этому суду свое имя вы должны назвать. Это что есть?
— Шкура он есть, мессир Рехтор, — сказал мужчина средних лет. — В моем доме квартирует он есть. Если переезд...
— Его спрашиваю я есть, мессир! — перебил его Хеймер.
— Меня зовут Копыто, — сказал Шкура.
— Шкура не ты есть?
Я увидел, как Шкура украдкой взглянул на меня, хотя сомневаюсь, что это увидел судья Хеймер.
— Не я, — ответил Шкура.
Женщина прервала его, довольно резко сказав:
— Шкура всегда мы зовем его есть, мессир Рехтор.
— Молчи ты есть, Версрегаль
[136]! — рявкнул ее муж.
— К вашему дому прикован он есть, мессир Стрик?
— Я, — сказал Шкура, — но не мой брат.
— Мессир Шкура ваш брат есть?
Шкура кивнул, и один из труперов подошел сзади и ударил его по голове.
— Судье Хеймеру громко ты должен говорить, — шепотом объяснил Стрик.
Вадсиг шагнула вперед, сверкая глазами:
— Не зная он есть! Никакого преступления он совершает! Почему его вы оскорбляете? Какая справедливость это есть? — И так далее в том же духе — слишком много для меня, чтобы записать здесь, даже если бы я все вспомнил. Когда Хеймер узнал, что она всего лишь служанка в доме Аанваген, он приказал заткнуть ей рот кляпом и привязать к стулу.
— Мессир Шкура. Этого мессира Рога сын вы есть?
— Меня зовут не Шкура, — объяснил Шкура. — Меня зовут Копыто. Шкура — мой брат. Мы близнецы, и мы поменялись местами. Когда мы были маленькими, мы все время так делали, чтобы обмануть отца. Он не мог нас различить.
— Мессир...
— Копыто. Мы выглядим совершенно одинаково.
— Мессир Рог трое сыновей и дочь он имеет, — вставила Аанваген.
Хеймер взглядом заставил ее замолчать.
— Я услышал, что мой брат попал здесь в беду, — сказал Шкура, — поэтому пришел посмотреть, не могу ли я ему помочь, и мы поменялись местами. Думаю, он уже возвращается домой.
Хеймер велел труперу отпустить меня и спросил, не мой ли это сын. Я сказал, что да.
— Троих вы имеете, мессир? Говорит это женщина есть.
Я кивнул, и меня сшибли с ног, поставив на колени.
— Три сына вы имеете?
Должно быть, я снова кивнул. (В другой раз я напишу о Зеленой.) Когда я пришел в себя, я лежал на полу возле стола Хеймера, а он допрашивал Азиджина:
— С мессиром Рогом разговариваете, пока застряли в снегу вы есть. О сыновьях-близнецах он говорил?
Азиджин вытянулся по стойке смирно:
— Да, мессир Рехтор.
— Больше, чем «да» у вас я прошу.
Азиджин сглотнул; звук был тихим, но в селлариуме было так тихо, а я лежал так близко к нему, что мог слышать его.
— О своей семье мне часто говорит он есть, мессир Рехтор. О его сыновьях, которые близнецы есть, о его жене и старшем сыне, о его дочери, которая заснула и не можем мы разбудить...
— Не допускает этого он есть?
Еще одно сглатывание.
— Нет, мессир Рехтор. Позволять он есть, но не будить она есть.
Хеймер хмыкнул:
— О близнецах он говорит? Сыновья, которые близнецы есть?
— Да, мессир Рехтор.
Наверное, он сделал знак Шкуре, потому что Шкура вышел вперед.
— Этот сын с ним тогда есть, сержант?
— Да, мессир Рехтор.
— Не другой это есть? — (Я затаил дыхание и закрыл глаза.)
— Другой, мессир Рехтор…
— Другой это есть? — Мне не нужно было видеть Хеймера, чтобы понять, что его лицо побагровело от ярости. — Это ты говоришь есть?
— Нет, мессир Рехтор.
— Этот сын есть?
— Да, мессир Рехтор.
— Кто это такой, и почему он лжет обо мне? — взорвался Шкура.
Последовало долгое молчание.
— Мессир Стрик, — мягко произнес наконец Хеймер, — обвиняется в том, пленник Шкура вы упустили.
— Вот он есть! — запротестовал Стрик. — Перед вами он стоит, мессир Рехтор.
— Нет, мессир. Сбежал он есть. Его брат его место занял, пока вы спали.
— Но... но...
— Для меня просто это есть. Мессир, ваше имя Копыто это есть?
Шкура кивнул:
— Да, мессир Рехтор.
— Мессир Шкура ваш брат есть?
— Да, мессир Рехтор.
— Когда ваш отец мессира Ната ограничил, вы в своем родном городе были?
Шкура нервно кашлянул:
— Могу я кое-что сказать, мессир Рехтор? Дело в том, что меня уже давно кое-что беспокоит.
