Джугану начал объяснять Отцу то же самое, что и мне, но Отец оборвал его, сказав, что он уже все знает.
— Моя сестра была инхумой, Джугану, — сказал я. — Ее звали Джали, и они с Отцом часто ездили в другие витки.
— Видишь ли, там она становилась молодой женщиной, — сказал Отец. — Довольно привлекательной молодой женщиной.
Тогда Джугану поблагодарил отца за то, что тот отвез его туда.
— Это было лучшее мгновение моей жизни, — сказал он. Он был похож на маленького старичка с серой кожей и беззубым лицом, и я гадал, сколько же ему лет на самом деле, потому что блондин с большим крючковатым носом выглядел моложе Отца.
— Ты не должен думать, что оно никогда больше не повторится, — сказал Отец. — Может быть, ты хочешь вернуться сегодня вечером?
Я часто наблюдал, как Сухожилие подшучивает над мамой, и мы со Шкурой тоже неплохо развлекались, но я никогда не видел, чтобы кто-то так удивлялся.
— Ты пойдешь? О, Раджан! Раджан, я... я…
Отец положил ему руку на плечо:
— Пойдем все вместе после того, как мы с Копытом поедим.
— Нет море! — возразила птица.
— Да, лодка еще не достигнет моря, но мне будет полезно лучше почувствовать ее скорость. Она плывет по течению, конечно, и, должно быть, достаточно быстро.
После этого мы все замолчали и задумались, только он велел мне использовать немного сельдерейной соли вместо желтой морской, которую я принес вместе с перцем:
— Но только немного. И тебе бы следовало начать с бекона и поджарить лук. А теперь режь лук. Кубики, а не кольца.
Потом он сказал:
— Я должен объяснить вам обоим, почему мы не можем отправиться прямо в море, как я разъяснил Сцилле несколько дней назад. Для того чтобы попасть в какое-то место, мы должны иметь с собой кого-то, кто был там или, по крайней мере, был в этом районе. Я не знаю, почему это так, но мне кажется, что так оно и есть. Я могу пойти на Зеленую — и иногда хожу, — потому что был там во плоти. Также я могу попасть на Виток красного солнца, как несколько минут назад, потому что мы с Джали посещали его в компании Дуко Ригоглио из Солдо. В Витке он был спящим, и тоже бывал там во плоти. Я не могу взять вас с собой в море, потому что никогда там не был. Сцилла, конечно, была, но в конечном счете Сциллы среди нас нет.
Его птица каркнула. Но это был всего лишь птичий шум, ни единого слова.
— Есть еще один фактор. Когда мы уходим, мы, чаще всего, приходим в место, похожее на то, которое оставили. Вот почему я заманил тебя на эту лодку, Джугану. Я пообещал Сцилле, что возьму ее с собой в море ее родного витка, если смогу. Однажды я шел по дороге, идущей рядом с Гьёллем, и смотрел на лодки, плывущие по его воде, поэтому я надеялся, что если мы покинем Синюю с лодки, то и окажемся на лодке. Так оно и оказалось. То, что она шла вниз по течению, было чистой удачей. Нарежь картофелины. Но будь поосторожнее. Они будут очень горячими.
Пока они жарились, я спросил его, были ли мы здесь или там, когда были там, потому что я обдумал его мысль о том, что на самом деле девушки с нами нет.
— Мы находились в обоих местах. Философы — я не один из них — говорят нам, что один и тот же объект не может находиться в двух местах одновременно. Однако мы не являемся неделимым целым.
— Часть нас была здесь, а часть — там? — спросил я.
Он кивнул:
— А теперь, когда мы были на той лодке на реке, мы должны быть в состоянии вернуться, хотя сама лодка будет на новом месте. Мы проверим это предположение сегодня вечером.
Пока мы ели, он объяснил, что вернул нас обратно так быстро потому, что беспокоился о лодке, и особенно потому, что Бэбби пошел с нами и не мог позаботиться о делах здесь.
— Это был сюрприз, и довольно неприятный, — сказал мне Отец, — хотя мне было интересно узнать, насколько Бэбби человек. — Он замолчал, чтобы изучить западный горизонт.
— А как насчет меня? — спросил Джугану.
Отец покачал головой:
— Я знал, что ты человек по духу. Вспомни, что у меня была приемная дочь, которую я оплакиваю. Также у меня когда-то был приемный сын. — Он вздохнул, и я увидел, как трудно ему сохранять обычное веселое выражение лица.
Его птица опустилась ему на плечо:
— Иметь птиц!
— Да. Большое благословение. — Он дал птице кусочек бекона, а потом поставил свою тарелку перед Бэбби. Сам он ковырнул еду два или три раза. — Мне очень не хочется мешать тебе есть, сынок, но я думаю, что нам лучше подобрать бизань и взять рифы на гроте.
Мы так и сделали, и, когда я завязывал последний узел, налетел ветер. Мне приходилось переживать худшие бури — и даже не одну, когда мы плыли с капитаном Вайзером, — но было бы глупо возвращаться в Виток красного солнца, пока она не прекратится, а это произошло через три или четыре часа после рассвета.
Внизу, в каюте, мы с Отцом и Джугану сняли одежду и обсушились, как могли. Мне было очень приятно лежать на своей койке с закрытыми глазами, так что, в отличие от прошлого раза, я не видел, как все изменилось.
Через некоторое время кто-то потряс меня за плечо. Я открыл глаза и увидел, что опять темно.
— Вставай, — сказал он. — Ты же не хочешь все это проспать.
Именно это я и хотел, но через минуту или около того до меня дошло, что я лежу на дереве вместо своей койки и лодка качается не так, как я помнил.
Некоторые люди, которые читают это, возможно, не разбираются в лодках, поэтому я собираюсь сказать здесь, что они все разные. Две примерно одинаковых по размеру и внешнему виду иногда ведут себя примерно одинаково, но они никогда не бывают абсолютно одинаковыми. «Самру»
[156], то есть большая речная лодка, на которой мы плыли, была подвержена бортовой качке, и когда я стоял на ее высоких частях, меня действительно сильно качало, словно я взбирался на мачту обычной лодки.
Наша лодка больше походила на колыбель. Баюкать ребенка — это не то же самое, что просто раскачивать. Баюканье более плавное и нежное, но мне всегда казалось, что оно будет продолжаться до тех пор, пока лодка не перевернется. И еще наша лодка страдала килевой качкой — она была всего на четверть больше в длину, чем в ширину.
Как бы то ни было, я сел, но было так темно, что я почти ничего не видел. Я спросил человека, который держал меня за плечо, кто он такой, и он сказал: «Джугану», что заставило меня вскочить.
Как раз в этот момент появился белый свет, который осветил все вокруг, и я увидел Отца, стоящего на бушприте и держащего свет в руке. Его птица сидела у него на плече, и девушка, которую он назвал Сциллой, тоже стояла на бушприте, даже дальше, чем он сам.
