Из этого можно было бы сделать вывод, что обычная рыба может плавать по воздуху, как те светящиеся рыбы, которые сопровождали нас почти до Уичота, хотя это и не так. Если бы такая рыба могла, решил я, мы могли бы сами летать. В конце концов, мы умеем плавать. Конечно, не так хорошо, как рыбы (тут я поймал себя на том, что цитирую патеру Квезаля, который на самом деле был инхуму); и я не умел плавать и вполовину так же хорошо, как Саргасс, которая неслась через воду, как стрела. Но хотя обычные рыбы не могут плавать в воздухе, они могут прыгать в воздух, и иногда прыгать довольно далеко. Я много раз видел, как прыгают рыбы, и видел, как рыба прыгает из воды на плоский камень, когда я был на скале, где майтера Мрамор построила хижину для Мукор.
Это, вместе с умением долго не дышать, могло бы объяснить, как инхуми могли переходить от одного витка к другому, или мне так казалось. Неимоверным усилием они могли «выпрыгнуть» из огромного моря воздуха, окружающего виток, который они хотели покинуть, целясь в тот виток, куда они хотели попасть. Они не должны были «целиться» очень точно, так как начинали падать в виток, до которого пытались добраться, как только приближались к нему. Посадочные аппараты, как я знал уже тогда, должны были быть построены так, чтобы они не перегрелись, когда приземляются на новый виток. Но посадочные аппараты намного больше самых больших лодок, и, поскольку они построены почти полностью из металлов, они должны быть намного тяжелее. Инхуми не больше маленьких людей, хотя они кажутся такими большими, когда их крылья расправлены; и, хотя они сильны, они ни в коем случае не тяжелы. Легкие предметы падают гораздо медленнее, чем тяжелые, и любой может это увидеть, уронив перо, как я только что уронил перо Орева на мой стол. Тепло, которое причиняет неприятности посадочным аппаратам, не должно представлять большой проблемы для инхуми.
Необходимость выжить в течение некоторого времени без воздуха, как это делает человек, плавая под водой, и необходимость приблизиться к витку-цели достаточно близко, чтобы быть привлеченным к нему, объясняли наблюдение, которое сделал каждый, кто изучал этот вопрос, а именно — инхуми пересекают бездну только тогда, когда витки находятся в сопряжении или около.
Все это — как я сказал бы Саргасс в ту ночь — было совсем не сложно и требовало только, чтобы мы не думали об инхуми как о людях, которые могут преобразовать руки в крылья. Как только мы принимаем то, что они отличаются от нас не меньше, чем змеи, все довольно легко встает на свои места. Трудность заключалась в том, чтобы объяснить присутствие в Витке инхуму, которого я знал как патеру Квезаля. Виток находится (или, по крайней мере, так кажется) гораздо дальше от Синей и Зеленой, чем они друг от друга. Как и во многих других загадках, легко строить догадки, но невозможно узнать, какие из них верны — если таковые имеются.
Вот моя первая, которую я тогда считал наиболее вероятной: Виток сопрягается либо с Синей, либо с Зеленой, либо с обоими, но только с очень редкими интервалами. Мы знаем, что сопряжение с Зеленой происходит каждый шестой год. Этот интервал определяется движением обоих вокруг Короткого солнца. Третье тело, Виток, имеющий другое движение, предположительно сопрягается с одним или обоими с разным интервалом. Поскольку мы не наблюдали такого сопряжения в течение двадцати лет или около того, с тех пор как мы находимся здесь, на Синей, интервал, по-видимому, длинный. Для удобства я предположил, что интервал в десять раз больше, то есть шестьдесят лет. Мы пробыли на Синей примерно треть этого времени, и я был совершенно уверен, что патера Квезаль был Пролокьютором Вайрона в течение тридцати трех лет до его смерти, — это составляло в общей сложности пятьдесят три года и (при нашем предположении о шестидесяти годах между сопряжениями) оставляло ему семь лет, чтобы достичь Витка, стать авгуром и подняться на самый высокий пост в капитуле.
Этот срок показался мне довольно коротким — я бы предположил, что для такого подъема потребуется лет пятнадцать, если не больше. Если предположение, которое я сделал тогда, было верным, другими словами, если патера Квезаль, чтобы попасть на Виток, действительно пересек бездну таким же образом, как другие инхуми перемещаются от Зеленой к Синей, из этого следовало, что с момента последнего сопряжения прошло по меньшей мере шестьдесят восемь лет. Мне тогда казалось, — как и сейчас, — что никаких сопряжений не предвидится; из чего я заключил, что период между сопряжениями должен быть значительно длиннее, скажем, сто лет.
Уже тогда я понял, что возможны и другие объяснения, которые могут быть правильными. Посадочные аппараты должны были вернуться в Виток за новыми колонистами. Патера Квезаль мог бы сесть на гораздо более ранний посадочный модуль, об отъезде которого было неизвестно Экипажу и, возможно, даже Пасу, а также нам в Старом Вайроне.
Третья возможность (как мне казалось) заключалась в том, что группа инхуми построила свой собственный посадочный аппарат, на котором они отправились в Виток, и что после прибытия они разделились, чтобы поохотиться.
Дело в том, что, как мне пришлось бы объяснить Саргасс, мы знали о них пугающе мало. Создавалось впечатление, что они не изготавливают оружие, не строят домов, лодок и тому подобных вещей, но впечатления могут быть обманчивыми. Птеротруперы генерала Саба отказывались лететь с рюкзаками и фактически не несли ничего, кроме своих карабинов и двадцати патронов. Точно так же летуны несли только свои СМ (которые фактически помогали им летать, а не обременяли их) и свои инструменты. Возможно, как я и думал в ту ночь, инхуми еще меньше хотели нагружать себя снаряжением. В конце концов, они летали гораздо быстрее и дальше, чем птеротруперы Рани.
И даже дальше, чем летуны.
Когда я писал вчера вечером, у меня не было сил сказать все, что я намеревался, а я хотел рассказать о многом. Беспристрастно рассматривая сегодня утром то, что я изложил... я вижу, что большая часть этого не стоила труда. Мои читатели — если такие особенные личности вообще существуют — могут сами поразмышлять на эту тему, и их догадки могут быть лучше моих. То, что я не сказал, хотя должен был сказать, потому что это важно и верно: мы на Синей почти ничего не знаем о природе и способностях инхуми. Они вторглись к нам — мы не смогли нанести ответный удар; они явно знали о нас очень много — мы почти ничего не знали о них. Они пришли с Зеленой. Они могут летать, могут говорить, как мы, и могут притворяться нами. Они сильны, хорошо плавают, пьют нашу кровь и обычно (но не всегда) сражаются без оружия, хотя предпочитают скрытность и обман бою. Мало кто на Синей знал больше, а многие не знали и этого.
Уже тогда я знал немного больше, поговорив с Квезалем, а также с Шелком и нынешним Пролокьютором, который знал Квезаля гораздо лучше, чем я. Я знал, что инхуми способны изобразить весь спектр человеческих эмоций и, возможно, даже переживают их так же, как и мы; и что их обман основан на всеобъемлющем понимании бесчисленных способов, которыми думают и действуют мужчины и женщины. Я подозревал, что они способны обмануть самих богов, поскольку Ехидна знала, что Пролокьютор присутствовал при ее теофании, но, похоже, не осознавала, что он был инхуми. (Конечно, она могла просто не волноваться об этом или не видеть какой-либо существенной разницы между ними и нами.)
