Течение.
Однако было уже слишком поздно. Движение воды подхватило меня, потянуло и сбило с ног, швырнув на морское дно, как корабельный буксир. Я брыкалась, пытаясь вырваться из его хватки, но оно лишь тащило меня быстрее. Кораллы проносились мимо, часть воздуха вырвалась из моего рта, когда я закричала. Я цеплялась за дно руками, поднимая за собой дорожку пыли.
«Мэриголд» удалялся от меня все стремительнее, и я изогнулась в поисках чего-нибудь, за что можно было ухватиться до того, как течение швырнет меня на риф.
Пока я кувырком летела через гребни рифа, кораллы поцарапали мне спину и плечо, прежде чем я нашла точку опоры. Холодная вода пронеслась мимо, откидывая волосы с моего лица, и я потянула себя руками вверх. Мои мышцы ныли от прикладываемых усилий, слабость в конечностях нарастала, пока мои руки не задрожали от перенапряжения. Ко всему прочему моя разодранная кожа уже начала гореть, когда коралловый яд проник в кровь.
Я подтянулась вдоль стены рифа, пока не оказалась вне течения, и вцепилась в шельф, пытаясь заставить свое сердце сбавить темп до того, как оно израсходует весь кислород из легких. Подводное течение отнесло меня, по меньшей мере, метров на тридцать от корабля, и мне нужно было как можно быстрее всплыть на поверхность.
Я отплыла подальше от течения, но мягкое мерцание монеты на морском дне заставило меня остановиться. Мои пальцы вцепились в острый камень. Я подняла глаза к «Мэриголд» наверху, выругалась, выпуская очередной пузырек воздуха, который устремился к поверхности. Я не собиралась возвращаться ни с чем.
Я поползла обратно вниз, держась за риф, пока не попала обратно в течение. Я медленно продвинулась к тому месту, где заметила блеск меди. Течение тянуло меня прочь, когда я погрузила ладонь в песок и вынула ее обратно. Поток воды помог мне избавиться от песчинок, и в моей руке по центру осталась лежать лишь одна монета.
Лестница была уже развернута и спущена, когда я вынырнула на поверхность. Я задыхалась, моя грудь болела от ощущения, будто бы мои кости пытаются сжаться в одну кучу. Подтянувшись по веревочным перекладинам, я перепрыгнула через бортовые ограждения на палубу, где все так же стояла команда.
Когда мои ноги коснулись досок, по лицу Остера расплылась улыбка. Я направилась прямиком к Паджу. Кровь стекала по моей мокрой коже из порезов на плече и капала на палубу позади меня. Хэмиш что-то пробормотал, качая головой.
– Я думал, мы потеряли тебя, ныряльщица, – Падж ухмыльнулся с того места, где стоял за штурвалом, но за его внешним спокойствием скрывалось напряжение. Я не знала, что сделал бы Уэст, если бы узнал, что они тут устроили, но я видела, что Падж активно над этим размышлял.
Я остановилась перед рулем и разжала вытянутую руку. Рот Паджа открылся прежде, чем он опустил сложенные до этого на груди руки и выпрямился.
– Что за…
Я развернула ладонь ребром, позволяя монете со звоном упасть на палубу, и без слов уставилась Паджу в глаза. Позади него взгляд Уиллы превратился из любопытства в удивление, в ее глазах читался немой вопрос. Я развернулась, прошла мимо Паджа к ступенькам, которые вели под палубу. До моих ушей донеслись приглушенные голоса, когда я захлопнула за собой дверь каюты.
Боль в моей спине внезапно проснулась, яд в крови заставил мой желудок сжаться. Я доковыляла до ведра в углу, рухнула на колени, содрогаясь от озноба, прежде чем меня вырвало.
Четыре года на Джевале и так близко к Серосу, а я едва не утонула во время погружения ради одного медяка. Однако я следовала одному из правил Сейнта.
За все нужно платить.
Он говорил не только о еде, проезде или одежде. Он говорил об уважении. Безопасности. Защите. Это были те вещи, которые невозможно получить просто так.
Так или иначе, за них тебе приходилось платить.
Девять
Жгучая боль под кожей почти заставила меня забыть о том, насколько я голодна.
С коралловыми ожогами я имела дело неоднократно, поэтому знала, что меня ждет. В скором времени меня одолеет лихорадка, а кости будут болеть в течение нескольких дней, но это было лучше, чем терпеть новые насмешки от команды «Мэриголд». Если бы позволила сделать себя легкой мишенью, то эти насмешки в скором времени превратились бы во что-то гораздо более опасное.
Я расколола панцирь очередного краба на столе, и мой желудок скрутило в приступе тошноты. Когда Остер вытащил краболовки из воды, он бросил одну из них у моих ног и ушел. Я осталась на ветру, и мои руки немели от работы с колючими раковинами. Однако за свою жизнь я очистила несчетное количество крабов, и даже если это была работа, которой никто не хотел заниматься, я могла делать ее с закрытыми глазами.
Хэмиш подошел к носу, вглядываясь в воду, и я, выглянув за угол, увидела, что Уэст огибает коралловые острова. Он отсутствовал достаточно долго, и солнце начало клониться к закату, однако вернулся он, судя по всему, с пустыми руками.
Остер и Падж подняли маленькую лодку, возвращая ее на свое место на корме, и закрепили тросы. Мгновение спустя Уэст перепрыгнул через борт. Он расстегнул китель, позволив ему соскользнуть с плеч, пока шел по боковой палубе. Внезапно Уэст замер, заметив меня, и его взгляд стал жестче, когда его взгляд пробежал по моему лицу.
– Что произошло? – процедил он сквозь зубы.
Позади него Падж поднял руку и провел ею по своей бритой голове. Его плечи нервно напряглись, и я не совсем понимала почему. Если бы даже я утонула в подводном течении, это не было бы проблемой Уэста. Хотя, возможно, это была всего лишь очередная проверка.
– Поскользнулась на кливере и упала на ванты, – сказала я, поворачиваясь к нему спиной.
Я чувствовала его взгляд на своей коже, когда бросила пустой панцирь в ведро, стоящее у моих ног. Уэст исчез в своей каюте, и я глубоко вздохнула, зажмурив глаза от обжигающей боли, ползущей вверх по шее.
Когда я снова их открыла, Остер стоял у стола. Он поставил передо мной миску, а я потянулась за очередной парой крабовых ног. Я посмотрела на дымящуюся похлебку и с трудом сглотнула.
– Я не голодна.
– Ты работаешь – ты ешь. Это справедливо, – сказал он, придвигая миску ближе ко мне.
Я подняла глаза, изучая его лицо. В его глазах не было и намека на злой умысел, но некоторым людям удавалось скрывать свои истинные намерения лучше, чем другим. Любой, кто посмотрел бы на меня, вероятно, сразу понял, что я умираю с голоду, но я не могла позволить себе оказаться перед кем-то в долгу.
– Ты очистила целую краболовку. Все честно.
Он взял одно из ведер и ушел, оставив меня в одиночестве на боковой палубе.
Моя рука сжалась на краю разделочного стола, когда я прильнула к нему, погрузившись в размышления. По правде говоря, для меня не имело значения, почему Падж давал мне еду. Мне нужно было поесть, особенно если впереди меня ждало несколько дней лихорадки.
