– Единственная причина, по которой ты хочешь работать на «Мэриголд», заключается в том, что Сейнт отказал тебе, – попытался он снова.
– И единственная причина, по которой ты у руля «Мэриголд», заключается в том, что Сейнт сделал тебя шкипером своего теневого корабля. Неважно, как мы оказались здесь, Уэст. Мы здесь. Мне нужен кто-то, кому я могла бы доверить свою жизнь.
Его губы сжались в жесткую линию.
– Ты можешь не доверять мне, но я доверяю тебе, – мой голос стал тише.
– У тебя нет причин доверять мне.
Я скрестила руки на груди, отводя от него взгляд.
– Ты вернулся.
– О чем ты?
– Я сидела на скалах над пляжем Джевала каждую ночь, представляя паруса корабля моего отца на горизонте. Надеялась, что он вернется за мной, – я перевела дыхание. – Но он не вернулся… Это сделал ты.
Уэст поднял голову, и его глаза встретились с моими.
– Я хочу быть полезной для «Мэриголд». Я хочу вытащить тебя из ловушки Сейнта.
Он прислонился к стене позади себя, почесывая отросшую щетину на подбородке.
– Я не должен был брать тебя на борт «Мэриголд».
– Какое это имеет отношение к тому, что было на Джевале?
– Самое прямое.
– Ты только что сказал Сейнту, что перевез меня через пролив, чтобы спасти собственную шею.
– Я забрал тебя с Джевала, потому что не хотел оставлять тебя там, – выдохнул он. – Я не мог оставить тебя там.
Он повторил свои слова, которые сказал мне на корабле и в которых я впервые услышала правду.
Я попыталась прочитать его мысли, изучая тени, которые двигались по его лицу, но, как всегда, я видела лишь фрагменты. Уэст был головоломкой, которая никогда не складывалась в единое целое.
Он долго молчал, прежде чем сделал шаг ко мне.
– Я отдам свой голос за то, чтобы ты стала нашей ныряльщицей, – тепло его тела окружило меня. – Если ты скажешь мне, что понимаешь.
– Понимаю что?
Его глаза пробежались по моему лицу.
– Я не могу стать уязвимым еще и из-за тебя, Фейбл.
Его слова заполнили небольшое пространство между нами, заставляя меня чувствовать, будто стены начинают обрушаться внутрь комнаты. Потому что я догадалась, что он имел в виду. Я поняла это по тому, как его взгляд время от времени останавливался на моих губах. Я поняла это по тому, как его голос немного понизился, когда он произнес мое имя.
Уэст шел на определенный риск, отдавая свой голос за меня в своей команде, и в этот момент он позволил мне увидеть, с чем этот риск был связан.
– Скажи мне, что ты понимаешь, – он протянул руку между нами, ожидая моего ответа.
Это было не просто признание. Это была сделка.
В конце концов, я встретилась с ним взглядом и без единой заминки в голосе сказала, пожимая его руку:
– Я понимаю.
Двадцать девять
На «Мэриголд» горел один-единственный фонарь, когда я шла по причалу в темноте. Пустые корабли покачивались в гавани, как спящие великаны. Их экипажи напивались от души в городе, и на пристани остались лишь портовые рабочие, которым заплатили за дежурство у судов. Даже Уотерсайд выглядел пустым: дети, которые обычно стояли вдоль переулков, исчезли. Серос казался намного меньше в темноте, но даже внутри него я не чувствовала себя такой маленькой, как здесь.
Когда я добралась до причала, где стояла на якоре «Мэриголд», мои ботинки остановились у пятна крови в том месте, где утром были найдены два тела. Пристань была надраена до блеска, однако красные пятна все равно остались на досках. У меня до сих пор перед глазами замерли их лежащие на солнце скрюченные фигуры, и я задавалась вопросом, кем были эти люди. Вероятно, бедняками, которые были готовы всю ночь работать ради лишней монеты в кармане. Нельзя было представить более бесславной смерти, чем та, причиной которой стала чужая вражда.
Лестница была развернута, ожидая меня, и я посмотрела вверх, положив забинтованные руки на перекладины. Еще недавно я думала, что стою на палубе «Мэриголд» в последний раз, но теперь этот корабль должен был стать моим домом, а его команда – моей семьей. И подобно ветру перед самым непредсказуемым штормом, я чувствовала, что все в моей жизни вот-вот изменится.
Я перелезла через бортовые ограждения, и остальные уже собрались на палубе, встав в круг перед штурвалом. Голые мачты возвышались над нами, как скелеты, и исчезали в темной вышине. Разорванные паруса теперь лежали в трюме, свернутые в рулоны.
Уэст уставился на палубу, когда я встала рядом с Уиллой, и по тому, как он стоял, было видно его напряжение. Он согласился взять меня в команду, но ему это не нравилось, и от этого мне было намного больнее, чем я готова была признаться даже самой себе.
– Ты уверена в своем решении, ныряльщица? – рука Уиллы прижалась ко мне, когда она наклонилась.
Я посмотрела на Уэста, и на мгновение он встретился со мной взглядом.
– Я уверена.
И я была уверена. Дело было не только в том, что мне больше некуда было идти. Дело было в том, что с самой первой ночи, когда я впервые спала в пустом гамаке под палубой, мне казалось, что для меня здесь нашлось место. Я должна была быть именно здесь. Даже если Уэст был против того, что я в его команде, то я могла положиться на остальных пятерых членов экипажа. Я могла им доверять. И этого было достаточно. Этого было более чем достаточно.
Остер стянул с головы шерстяную шапочку, позволив распущенным волосам рассыпаться по плечам. Он перевернул ее и поместил в центр круга. Комок встал у меня в горле, когда я уставилась на нее.
Уилла достала из-за пояса один медяк.
– Я считаю, мы должны позволить этой никудышной ныряльщице с Джевала вступить в команду «Мэриголд», – она подбросила монету в воздух, и она, вращаясь, блеснула в свете фонаря и упала в шапку Остера. – И плевать, что она талисман неудачи.
– Меня все устраивает, – Падж подкинул медяк щелчком пальцев, отправляя монету в шапку вслед за Уиллой.
Остер последовал его примеру, подмигнув мне.
– Меня тоже.
Хэмиш достал медяк из жилета, глядя на меня. Он даже не пытался скрыть нерешительность на своем лице.
– Что дочь Сейнта делала на Джевале?
Я переступила с ноги на ногу, мои руки скользнули в карманы куртки.
– Ты о чем?
– Если нам нужно тебе доверять, то я хочу знать всю историю. Как ты оказалась на Джевале?
– Нам не нужно знать, – Уэст бросил на Хэмиша предупреждающий взгляд.
– Мне нужно.
– Он бросил меня там, – сказала я, и мое горло сжалось. – После той ночи, когда затонул «Жаворонок», он бросил меня на Джевале.
