– Сейчас, Уэст!
Я обхватила руками мачту и держалась за нее, пока Уэст крутил штурвал.
– Отдать якорь! – крикнул он Паджу, который уже отпирал шпиль.
Если мы не хотели врезаться в риф, нам нужно было, чтобы якорь замедлил нас. Остальные одновременно спустили паруса, и Падж пнул рукоятку шпиля, отправив якорь в воду.
«Мэриголд» накренилась, и ее корма качнулась, когда мы повернули направо. Звук, похожий на гром, раздался под нами, когда корпус задел мель, и Падж, побежавший к борту, врезался в ограждения, чтобы посмотреть на воду.
Я зажмурила глаза, и каждая мышца в моем теле сжалась. Сердце едва не выпрыгивало из груди.
– Все в порядке! – крикнул Падж, нервно усмехнувшись.
Я подняла глаза к небу, задыхаясь, когда горячие слезы навернулись у меня на глазах.
Хэмиш спрыгнул вниз, чтобы помочь Паджу поднять якорь, а Уэст прижался лбом к рулю, делая глубокий выдох.
Однако мы по-прежнему двигались. Я изучала шрам, и мой взгляд заметался по рифам внизу, когда паруса снова развернулись. Мое сердце неистово колотилось в груди, а в горле образовался комок, когда мы добрались до конца очередного прохода.
Просвет между хребтами рифа заканчивался в середине полукруга – атолла. И там, под кристально голубыми водами, блестящими, как стекло, мерцала слабая тень.
«Жаворонок».
Тридцать семь
Я собрала волосы на макушке, пытаясь завязать их в узел, пока Остер складывал корзины у бортовых ограждений рядом со мной.
«Жаворонок» находился на глубине двенадцати-пятнадцати метров, как я и предполагала, и мне потребовался бы почти весь день на погружения, чтобы добыть все то, за чем мы пришли.
Солнце стояло практически над головой, и мы все знали, что в темноте было бы невозможно выбраться из Силков, поэтому нам нужно было спешить, если мы не хотели провести ночь на атолле.
Падж проверил огромный железный крюк на конце веревки и перекинул его через борт. Веревка размоталась, когда падала, опускаясь на морское дно и туго натягиваясь в воде.
Знакомая тяжесть пояса на талии успокоила мои нервы. Единственное, чего мы не учли, – так это того факта, что за последние четыре года кто-то другой мог найти «Жаворонка».
Я проверила свои инструменты, дважды пробежав пальцами по отмычкам, зубилу, маленькому и большому молоткам. Они понадобятся мне только в том случае, если что-то где-то застрянет или будет похоронено под обломками после крушения. Каждая минута дневного света была на вес золота, и я должна была как можно быстрее сложить добычу в корзины и погрузить их на борт.
Вода была кристально чистой, грот-мачта виднелась почти под поверхностью воды, и я моргнула, чтобы прогнать возникший перед моими глазами образ матери, которая с мачты наблюдала за луной. При мысли о маме у меня засосало под ложечкой, и я будто бы почувствовала мамино дыхание на своей коже. Я вздрогнула, снова глядя в воду. В царящей тишине было что-то такое, отчего казалось, что мама все еще там, внизу.
Уэст вышел из своей каюты, когда Остер перекидывал последнюю корзину за борт. Он бросил пояс с инструментами на палубу рядом со мной, стягивая рубашку через голову. Я проследила взглядом за лоскутным узором швов на его коже. Новые рубцы добавились к его старой коллекции, которая уже и без них была довольно внушительной.
– Что ты делаешь? – я в замешательстве посмотрела на пояс, который лежал рядом с моими босыми ногами.
Уэст скинул сапоги, собрал волосы и завязал их сзади.
– Вдвоем справимся быстрее.
Я взглянула на Уиллу и остальных, но они, казалось, ни капельки не удивились, увидев, как Уэст затягивает на себе пояс ныряльщика.
– Ты никогда мне не говорил, что умеешь погружаться, – сказала я, уставившись на него.
– Я много чего тебе не говорил, – он ухмыльнулся. Кривая улыбка приподняла одну сторону его рта, и у него на щеке проступила ямочка. Я ни разу не видела Уэста улыбающимся. Никогда. И мне не нравилось, какие эмоции вызывала у меня его улыбка. Или все же нравилось. Мне совсем не хотелось разбираться в этих противоречивых чувствах.
Уэст рассеянно поправил пряжку ремня, как будто делал это сотню раз. Я никогда не слышала о шкипере, который был по совместительству ныряльщиком. Однако это был необычный корабль и необычная команда. Казалось, будто тайнам «Мэриголд» не было конца.
Я ухватилась за ограждения и встала на них, балансируя на борту корабля, чтобы устоять на теплом ветру. Уэст встал рядом со мной, и я посмотрела вниз, в воду, где исчезли веревки.
– Я бы хотела предложить команде пересмотреть мой статус талисмана неудачи, – сказала я, обращаясь к Уилле, и ухмыльнулась.
Она засмеялась, прислоняясь к мачте.
– Мы проведем голосование, ныряльщица.
Я посмотрела на Уэста, без слов спрашивая его, был ли он готов к погружению. К «Жаворонку». И ко всему тому, что следовало за всем этим.
На его губах снова появилась улыбка, какая была на палубе, и мы вместе спрыгнули с ограждений, пролетели по воздуху и погрузились в море. Я ушла вниз, сопротивляясь тяжести своих инструментов, и вынырнула на поверхность. Уэст тут же оказался рядом со мной.
Он откинул волосы с лица, глядя на Уиллу и всех остальных, смотрящих на нас сверху с «Мэриголд».
Я втянула воздух, чтобы наполнить им пространство между ребрами, и выдохнула его обратно, растягивая легкие, пока они не заболели. Кровь согрела мои руки и ноги, и я продолжила дышать, пока не смогла задержать необходимое количество воздуха.
Уэст подождал, пока я кивну ему, прежде чем он откинул голову назад, чтобы сделать вдох. Я проделала то же самое, сначала наполнив живот, затем грудь и горло.
Уэст скрылся под поверхностью, и я последовала за ним. Когда я увидела «Жаворонка», я вытянула руки перед собой, чтобы зависнуть над ним. Он лежал на дне под нами, пробоина в его корпусе наполовину утопала в белом мягком песке. Нос корабля был устремлен в небо. Остальная часть корабля выглядела точно так же, какой я ее запомнила.
«Жаворонок».
Место, где закончилась история моей матери. Место, где начиналась моя.
Уэст посмотрел на судно сверху вниз, а затем на меня. Я замешкалась на мгновение, прежде чем нырнуть глубже, толкая себя ногами в сторону кормы корабля. Давление воды усилилось, и у меня заложило уши, когда мы погрузились ниже. Риф, окружавший место крушения, был полон жизни. Косяки ярких рыб кружились друг вокруг друга и разлетались во всех направлениях. Мы заплыли в облако рыб-бабочек, и солнечный свет заиграл на их радужной чешуе, мерцающей, как звезды в сумерках. Я остановилась, протянув руку, чтобы коснуться их кончиками пальцев, когда они проносились мимо.
Я улыбнулась, снова поворачиваясь к Уэсту. Он дрейфовал в солнечных лучах на фоне бесконечной синевы, наблюдая за мной, и тоже протянул руку к рыбкам. Они закружились вокруг него, как маленькие серебряные огоньки, прежде чем вырваться вперед, оставив нас позади.
