Я приподнялась на цыпочки, выискивая в толпе зеленую фуражку Уэста. Он склонился над столом у противоположной стены торгового дома. Падж стоял в следующем проходе впереди меня, торгуясь с остроглазой дамой из-за кусочка красного тигрового глаза. Красный мешочек становился легче, а мои карманы тяжелее по мере того, как я продавала драгоценные камни по две или три штуки за раз, оставляя самый заметный из них напоследок: черный опал.
Я оглядела торговцев за прилавками, высматривая кого-нибудь, у кого были редкие драгоценные камни, и, возможно, кого-нибудь, кого не особо заинтересует девушка, предлагающая подобного сорта камень. Когда я заметила мужчину с большим зеленым бериллом в руке, я направилась к нему, прислушиваясь к сделке, которую он заключал. Он, не поднимая шумихи, предложил за берилл справедливую цену. Когда женщина, продавшая его, ушла, торговец бросил камень в запирающийся на ключ сундук позади себя.
– Да? – проворчал он, не потрудившись даже взглянуть на меня.
– У меня есть черный опал, который я хочу продать, – я взяла кусок жадеита со стола и перевернула его, надавив кончиком большого пальца на его острый край.
– Черный опал, говоришь? – торговец положил руку поверх бархатной шкатулки, глядя на меня. – Я не встречал черного опала в Узком проливе по крайней мере несколько лет.
– Он был частью моего наследства, – ответила я, улыбаясь про себя, потому что это было правдой.
– Хм, – он повернулся, достал из футляра за спиной специальную лампу и поставил ее на стол между нами. – Тогда давай посмотрим на него.
У него были инструменты, которыми пользовались торговцы драгоценными камнями, потому что они не могли чувствовать камни так, как я. Они не понимали языка света и вибрации, не знали, как разгадать секреты камней. Когда-то Гильдия Самоцветов была полна мастеров драгоценных камней. Теперь большинство торговцев были обычными людьми с причудливыми инструментами.
Я глубоко вздохнула, оглядываясь вокруг, прежде чем вытащила из мешочка опал и положила его на зеркальное стекло. Это был самый большой черный опал, который я когда-либо видела, и людям вокруг нас потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы заметить его.
Торговец посмотрел на меня из-под кустистых бровей, и я попыталась прочитать выражение его лица, задаваясь вопросом, не ошиблась ли я в нем. Однако он ничего не сказал, сел на свой табурет и зажег свечу.
Маленькое пламя отразилось от стекла, и сквозь черный опал прошли лучи света, наполняя чернильным цветом. Красные, фиолетовые и зеленые искорки заплясали в его темноте, как духи, и форма опала как будто начала меняться.
– Боже мой, боже мой… – пробормотал он, медленно поворачивая камень, и свет лампы осветил его лицо. – Наследство, говоришь?
– Именно, – я наклонилась к столу, стараясь говорить тихо.
Торговец явно не поверил мне, но других вопросов задавать не стал. Он положил руку на опал, когда позади меня прошел какой-то человек, и задул свечу в лампе.
– Двести пятьдесят медяков, – сказал он, понизив голос.
– Договорились.
Его глаза прищурились с явным подозрением, поскольку я слишком легко приняла его предложение. Он достал из-за пояса полный кошелек и вытащил еще один из запертого сундука позади себя.
– Это двести, – он положил кошельки передо мной, после чего снял еще один, поменьше, с пояса. – А это пятьдесят.
Я взяла все три кошелька и засунула их в свои глубокие карманы. Вес казался правильным, но на подсчет монет ушло бы время, которого у меня не было. На противоположной стороне склада Падж и Уэст уже ждали меня у двери, ведущей в порт.
– Не знаю, что ты задумала, но тебе лучше быть осторожной, – прошептал торговец, протягивая мне руку.
Я пожала ее, прежде чем попятиться в проход и уйти, с облегчением переводя дыхание.
Уэст нашел меня взглядом, когда я приблизилась к двери, и мы вышли в утренний туман.
– Все в порядке? – Уэст бросил взгляд через плечо, ожидая, пока я пройду мимо него.
Падж кивнул.
– Я придержал дымчатый кварц, когда на меня начали косо смотреть, но остальное продал. А как у тебя дела? – он посмотрел на меня.
– Я все продала, – выдохнула я.
Получилось! У нас получилось!
Я улыбнулась под шарфом, натягивая капюшон куртки на голову, когда «Мэриголд» снова появилась в поле зрения. В скором времени она будет свободна.
Сорок
Пламя свечей дрожало на ветру; белый воск, как капли дождя, стекал вниз и падал на палубу между нами. Остер поставил целого жареного гуся на середину нашего импровизированного стола, и Уилла захлопала в ладоши, и ее задорный свист нарушил спокойствие ночи.
Хрустящая золотистая кожица все еще шипела, когда Уилла потянулась к гусю с куском оторванного хлеба, обмакивая его в соки, скопившиеся на дне подноса. Запеченные сливы, тушенные на медленном огне с корицей и медом, дымились в стоящей передо мной миске рядом с головкой острого сыра и чередой запеченных до корочки пирогов с копченой свининой. Падж даже сходил в комиссионную лавку, чтобы купить набор фарфоровых тарелок с ручной росписью и настоящие серебряные столовые приборы. Все было разложено под ночным небом, которое мерцало звездным светом над нами.
От запаха у меня потекли слюнки, и пустой желудок болезненно сжался, пока мы все смотрели, как Остер разрезал гуся и положил два куска филе на мою тарелку. Падж наливал виски, наполняя мою рюмку до самых краев, пока часть алкоголя не выплеснулась на палубу. За это время я успела выудить еще две сливы из горшочка.
Уэст сел рядом со мной. Он оторвал кусок хлеба и положил мне его в руку. Его пальцы коснулись моей ладони, и меня обдало волной жара, который вспыхнул во мне. Уэст же опустил взгляд и потянулся за бутылкой виски.
– Я бы хотела произнести тост, – Уилла подняла свою рюмку в воздух, и свет свечи превратил стекло в огромный сверкающий изумруд в ее руке. – За наш талисман неудачи!
Я рассмеялась, когда все подняли рюмки вверх, салютуя, и залпом выпили виски. Уилла хлопнула ладонью по палубе рядом с собой, и ее глаза наполнились слезами от горького вкуса, и я отломила часть сыра от куска в своей руке и бросила в нее. Уилла откинулась назад, поймав сыр ртом, и команда зааплодировала.
Все склонились над своими тарелками, смеясь и жуя, забыв об изысканно выгравированных ножах и ложках, что лежали рядом с тарелками. Ветер задевал спущенные паруса, и я уткнулась в свою тарелку, отщипнув маслянистую корочку пирога и отправив ее в рот. Мне хотелось остановить время и остаться в этом моменте навсегда, слушая пение Хэмиша и глядя на улыбающуюся Уиллу. Остер переплел свои бледные пальцы с пальцами Паджа, прежде чем поднес его руку к губам и поцеловал ее. Сидя рядом друг с другом, они были словно уголь и пепел. Оникс и слоновая кость.
Уилла пододвинула ко мне еще одну наполненную рюмку и посмотрела на парус, развевающийся на носу. Белое полотно с гербом «Мэриголд» колыхалось на слабом ветру.
