– Эта часть сервиза мне досталась от бабки-блокадницы. Есть у нас в семье легенда, что это настоящий императорский фарфор из Зимнего. Бабка обменяла его на пальто в блокадный год.
– Красивый, – сказала Анна, потягивая горячий черный чай.
– Как Франк долетел до Мюнхена, не звонил? Завтра у них Рождественский сочельник.
– Да, в субботу утром позвонил. Сказал, что у него все нормально, его встретили родители в аэропорту.
– Как хорошо, а то я что-то разволновалась.
– Почему? У него все лучше всех, не переживайте.
– Франк замечательный человек: молодой ученый, интеллектуал, с хорошим воспитанием и манерами. Он стал душой нашей кафедры. А еще он такой отзывчивый. Правда ведь, он хороший человек? – Валентина Степановна наклонилась к Анне, практически заглядывая ей в рот в надежде услышать положительный ответ.
Анна отложила печенье в сторону, поставила кружку чая на стол.
– Я думаю, да. Он – хороший человек, – тихо ответила она.
– Конечно, и вы, между прочим, замечательная пара.
Выносить этот разговор стало уже невозможно. Анна засобиралась выходить из-за стола.
– Я пойду. Спасибо за чай, варенье, печенье. Мне пора.
– Подожди, я тебе положу печенюшки с собой, – Валентина Степановна засуетилась в поисках пакетика.
– Что вы, не стоит, не нужно, – сказала Анна, уже собираясь сделать еще один, другой шаг, чтобы быстрее выйти за дверь, как вдруг встала на месте. На столе у Валентины Степановны Анна увидела книгу доктора Остапцова.
– Подожди, останься еще на кружку чая, – уговаривала женщина.
Анна взяла книгу и села обратно за стол. На первой странице была авторская подпись с едва различимыми словами.
– Вот, правильно, сиди, сейчас принесу свежую заварку.
– Вы знакомы с доктором Остапцовым?
– С Игорем? О, да, мы с ним лет десять как дружим.
– Как вам его книга?
– Просто замечательна! Про меня практически, – Валентина Степановна сияла.
– То есть про вас?
– Я там главный герой. Почти половина книги про мою жизнь, мои жизни, точнее. Годы совместной работы с Игорем не прошли даром, получилось большое исследование.
– Что вы исследовали?
Валентина Степановна села напротив Анны, разлила по чашкам свежезаваренный ароматный черный чай и с совсем другим, более серьезным тоном в голосе ответила:
– Аня, мне Игорь рассказал, что ты была у него на сеансе.
Анна побледнела.
– В смысле? Что он вам рассказал?
– Не переживай только так, я деталей не знаю. Игорь просто попросил меня присмотреть за тобой. Твой сеанс пошел не по плану, случилась слишком глубокая регрессия. Он, кстати, сильно переживает за тебя.
Анна почувствовала себя крайне неловко, в одно мгновение ей стало стыдно, так обычно бывает, когда интимный секрет становится известен окружающим.
– Не беспокойся. Я практически секретарь у Игоря. Имею дело с его записями, помогаю их систематизировать, вести каталог всех случаев. В планах у нас, кстати, издать новую книгу.
– Думала, что вы только делопроизводством на кафедре занимаетесь.
– Здесь работа. А там что-то вроде хобби, которое стало смыслом жизни. Ведь знания о прошлых воплощениях, о существовании реинкарнации могут помочь миллионам спасти души от гибели, предотвратить суициды, конфликты и даже войны.
– Вы посетили много сеансов? – спросила Анна, читая предисловие к книге.
– За десять лет уже не счесть.
– И сколько жизней у вас было, вы их все видели, везде побывали?
Анна поймала себя на мысли, что уходить уже совсем не хотелось.
– Жизни бывают только у кошки, а у человеческой души – воплощения, – в голосе Валентины Степановны впервые послышалась академичность.
– Поняла. Это, нынешнее, какое по счету у вас воплощение?
– Точно не скажу. Не знаю. Скажу так, что на Земле одиннадцать воплощений знаю точно. И это только те, что нам удалось выявить путем многих сеансов. Но не исключено, что были еще воплощения, просто они не столь существенны для эволюции моей души, поэтому я в них не погружалась.
– То есть вы не переходили из жизни в жизнь на сеансах?
– В начале нашей работы так и было: Игорь Николаевич погрузил меня в предыдущее воплощение; исследовав его, мы пошли в предшествующее ему. Так дошли до четвертого. А потом уже стали смотреть ключевые, как я сказала, существенные для эволюции души.
– Как интересно. А доктор Остапцов вам не рассказал о моем предыдущем воплощении?
– Он торопился на самолет и по телефону успел только в двух словах обмолвиться, что ты жила в Новгороде в начале Великой Отечественной и что нынешний парень лишил тебя тогда жизни.
– Да, так и есть.
– Я уже потом все сама сопоставила, – с печалью сказала Валентина Степановна.
– Понимаете, мне совсем нехорошо после этой регрессии. Вся моя жизнь пошла кубарем, – на Анну вновь нахлынули воспоминания, а вместе с ними и эмоции.
– Ничего, моя хорошая, это пройдет, как и у меня прошло. Когда видишь свою смерть, особенно когда уходишь насильственно, всегда больно, но самое страшное не это.
– А что тогда?
– Остается обида, сильная обида за прерванную жизнь, невозможность реализовать начатое, исполнить свои мечты. Можно простить всю причиненную физическую боль, но когда тебя лишают возможности исполнить мечту – простить тяжело, – Валентина Степановна уставилась в одну точку, где-то между коробкой с книгами и старой вазой.
– Кстати, я совсем не помню, какая была у меня в прошлой жизни мечта, – отреагировала Анна.
– И это хорошо, моя милая, – Валентина Степановна сомкнула руки на груди, – так проще идти дальше. Мне потребовалось несколько лет, чтобы простить и понять случившееся.
– Можно узнать, о чем вы мечтали в прошлом воплощении? – аккуратно поинтересовалась Анна.
– Я хотела стать актрисой театра и кино. У меня были великолепные актерские данные, я поступила в государственный институт театрального искусства ГИТИС в Москве, проучилась год – и началась война. Когда нужно было идти на второй год обучения, институт начали эвакуировать в Саратов, а я решила пойти на фронт. В ряды Красной армии меня не взяли: молодая девушка, куда такой на войну, предложили копать окопы в Подмосковье. Там я долго не задержалась, пошла в партизанские ряды и оказалась в тылу врага между Москвой и Новгородом.
– Я жила в Великом Новгороде в то время. Невероятно.
Анна глубоко вдохнула, пораженная столь неожиданным совпадением. Валентина Степановна приобняла Анну и продолжила свою историю.
