День близился к полудню, внутренний дворик «зеленки» наполнился солнечным светом, мерцающим в окнах учебных аудиторий. Чистое голубое небо более походило на растянутый напечатанный баннер, нежели на привычное омерзительно-серое нечто над головами.
Студенты сидели на лавочках и оживленно вели беседы. Кто-то из парней играл на гитаре и пел старый французский шансон, а ему подпевали птицы. Девушки, похоже, первокурсницы, фотографировались рядом с бегемотихой Тонечкой, поглаживая ее за ушко в надежде, что поверье сработает и они повстречают женихов.
«Наивные дуры», – думала Анна, с презрением смотря в их сторону.
Напротив самой одухотворяющей скульптуры, если не во всем городе на Неве, то точно на Васильевском острове, «Размышлении о Маленьком принце» Арсена Аветисяна, освободилась скамейка, куда и присела Анна, чтобы почитать черновик книги известного коуча по женской психологии, которую решило продвигать издательство.
Безмятежную атмосферу нарушила Маша.
– Ах, вот ты где!
Анна отложила чтение.
– Решила отбить у меня парня, да? – продолжала Маша, задыхаясь от гнева.
– С чего это ты взяла?
– Он мне все рассказал.
– Переживешь.
Анна взяла в руки распечатку, собираясь продолжить чтение, не обращая внимания на Машу.
– Как ты могла? Ты же знала, как я его люблю. Ты же знала… – Голос Маши звучал с надрывом.
– Перестань ныть. Ну, случилось у нас раз—два, подумаешь…
– Раз, два?!
– Это был дружеский секс, ничего большего.
– Какая же ты, оказывается, дрянь!
– Слушай мой совет: забудь и живи дальше.
Маша стояла на месте, не шевелясь, ожидая объяснений от Анны. Но та встала и решила уйти от нервной бывшей подруги, ругаться с которой не было желания.
– Стой! Куда пошла? Хвост поджала, да?! – Громкий голос Маши привлек внимание студентов во дворике.
Анна огляделась вокруг, поймав на себе взгляды любопытных окружающих, ожидавших от нее ответа. Вызов брошен публично, не ответить уже нельзя.
– Ты, кажется, меня с кем-то перепутала, – ответила снисходительно Анна, сохраняя при этом полное самообладание.
– Ходила вся такая невинная на первом курсе, монашку из себя строила, а на самом деле оказалась той еще шлюхой!
Анна прищурилась, сделала шаг навстречу бывшей подруге, появился азарт и желание пойти в атаку.
– И это ты мне говоришь? – рассмеялась громко Анна. – Ты, которая всем давала на курсе!
Неожиданный поворот.
– Что ты несешь?
– Нет, во всем универе. Всем давала, никому не отказывала! Эй, парни, – Анна обратилась к ребятам в центре двора. – Давайте признавайтесь, кому из вас она дала?.. А? Молчите. Всем, похоже!
– Заткнись, слышишь!
Маша занервничала и растерялась. Все пошло не так, как она рассчитывала. Анна сделала еще два наступательных шага, приближаясь к Маше все ближе и ближе. Ответная атака удалась, осталось нанести контрольный, решающий удар.
– Может, мне напомнить, как ты сделала аборт на первом курсе? Ха! Уверена, ты даже не знала, от кого залетела.
– Какая же ты…
Маша растерялась, слезы прервали ее голос. Суетливо посмотрев по сторонам, она почувствовала невероятный стыд и побежала назад в корпус.
– Беги. Может, Кирилл пожалеет тебя и вернется, – прокричала Анна ей вслед.
– Да валите вы обе отсюда! – сказал парень, который исполнял французский шансон.
– Ты сейчас у меня сам отсюда свалишь! – резко огрызнулась Анна, сжав кулаки.
– Соколова! Хватит! Быстро на кафедру! – прокричала Валентина Степановна из окна.
– Соколова, Никитина, еще раз повторится – обе окажетесь на дисциплинарной комиссии и будете отчислены. Это вас особенно касается, Соколова.
Декан кафедры иностранных языков была суровой женщиной. Хотя обстановка в кабинете могла говорить об обратном: картина с кошками на стене и огромный букет желтых тюльпанов в псевдогреческой вазе на столе располагали к себе.
– Светлана Валерьевна, а почему меня? Я спокойно читала Шиллера, когда на меня набросилась она.
Анна посмотрела со страхом затравленного зверя на молчаливую Машу.
– Так, обе марш на занятия, и без разборок больше под моими окнами, вы меня поняли?
Девушки ответили утвердительно.
Уже в коридоре Маша тихо сказала:
– Я жду от Кирилла ребенка. Понимаешь, что ты наделала?
– Ну, тебе не впервой. Может, еще не поздно прервать?
– Что с тобой стало? Кто ты вообще?
Блестящие от слез глаза Маши вопрошающе смотрели на Анну. В них виднелось что-то жертвенное и молящее не то о пощаде, не то о понимании. Как же знаком этот взгляд – взгляд жертвы, надеющейся на милость. Этот взгляд невозможно забыть.
Анна вздрогнула от нахлынувших воспоминаний жизни Амалариха, ухмыльнулась в ответ Маше и побежала на выход по лестнице. Оставаться на последнюю пару совсем не хотелось.
Кирилл звонил и писал целый день. Анна даже и не думала отвечать. При мысли о нем перед глазами возникала Маша, одно существование которой вызывало неприятные ощущения.
Но поздно вечером Кирилл все же добился своего.
– Аня, к тебе тут парень ломится, – раздался голос соседа по коммуналке.
Анна вышла в коридор, где уже стоял нетипично нервный Кирилл в расстегнутом пальто и со звонящим смартфоном в руках.
– Я до тебя целый день не могу дозвониться.
– Было много работы.
– Много работы?!
– Хорошо, пошли поговорим на лестнице.
Накинув куртку, сунув ноги в чужие старые тапки, Анна спускалась по лестнице так быстро, что за ней не поспевал Кирилл.
– Мне рассказали про вашу ссору сегодня. Прости меня, это я виноват, не стоило мне ей говорить о нас, ты ведь предупреждала. Ты на меня сильно злишься?
– Кирилл, успокойся.
Анна резко остановилась на площадке посреди лестничных маршей.
– Что ты так переживаешь? – продолжила она, смотря на парня устало. Хотелось спать, завтра утром опять рано вставать, чтобы идти на чертовы пары, а потом до вечера сидеть на работе. – Ну, поругались мы с ней, подумаешь.
