– А что за компаньон?
К этому моменту Ленни был уверен, что попусту тратит время.
– Желтоглазый уродец Вилли. Настоящая машина смерти.
Быть не может! Тот самый? Да иди ж.
– Могучий воин, но… К сожалению, был слишком дружен с бутылкой. Готов поклясться, этот парень напивался до такого состояния, что алкоголь буквально выходил из него с потом. Казалось, стоит поднести спичку, и… пуф.
– Момент-момент. Хотите сказать, что вас напугал до усрачки нищий? – сладко протянул сыщик. – Сколько лет в бегах? Страху-то натерпелись.
Лицо пансионария померкло. Васильковый детина недовольно показался в зеркале.
– Блаженны нищие духом, да… Восемь лет, частный детектив Кравитц, восемь долгих лет меняют почти все в этом мире. Согласен, сейчас это может сойти за бред, но в свое время моим компаньоном детей пугали.
Внешность обманчива. Манеры ничего не стоят. Безумец с повадками аристократа оказался обычным шизом. Ныкаться от бомжа в какой-то яме? Это ж насколько надо чокнуться?
– Так уж и детей?
– Поспрашивайте о его бое с Билли Консом на подпольном тотализаторе. Дрались без перчаток, по правилам старины Годфри.
Если парень боксировал на таком уровне, это объясняло Тихоокеанский экспресс
63. Ленни непроизвольно потер скулу.
– И сколько он продержался?
– Конса вынесли в четвертом.
– Да ну.
– Все так, – Хопс легко откинулся на стуле, погружаясь в прошлое. – В общем, мне предъявили счет, по которому я, увы, не мог заплатить. А Вилли, знаете, никогда не был тем за’аром, который… если вы понимаете, о чем я. Помню, как просто бродил по городу и, кажется, на Горбатом увидел рекламный щит: Travis Passage, «Путешествие за край мира». Тогда они только открылись. – Отсюда Тобас Рэнсонс, сообразил Ленни. – Выбрал городок похолоднее, где боксерам попросту не выжить. Температурная среда: всего пару дней, и они не в состоянии пошевелиться. А их чучела выставляют в ледяном музее.
Кравитц оторвался от блокнота.
– Шучу-шучу. Но в целом им там действительно несладко. Вам известна теория о кровообращении бойцовских видов
64?
– Неизвестна. Итак, вы вернулись. Почему именно сейчас?
– Будете смеяться, но во всем виновата пресса. В «Shrike Evening Post» сообщили, что бездомного по имени Вилли обнаружили избитым в переулке. К новости любезно прикрепили карточку пострадавшего.
– Дешевая газетенка.
– Что есть, – согласился мистер Хопс. – Я был искренне тронут его схимой. А потом подумал, если он бездомный, у него и без меня проблем хватает.
– И вы решили вернуться.
– Разумеется. Мне трудно испытывать страх перед бездомными.
Спорный вопрос. Но все с грехом пополам сходилось. Как паззл, в который вдавили пару лишних деталей.
– Согласно записям полицейского управления, вы официально числитесь мертвым. Ваше тело было опознано и захоронено. Что с этим?
– Полноте, труп без головы? Конечно, опознан. Если решите сбежать от кого-то, кто отметелил Конса, постарайтесь раздобыть такой же.
Интересное замечание, но хрен там. Ленни стоял на его могиле. Жаркий ветер стелил к черной земле яркие цветы. Кто-то приходил на нее все эти годы. Кто-то ухаживал за ней. Кто-то помнил. И либо ты из тех мудаков, у которых начисто отбиты все чувства, либо…
«Ты погляди на него, какие чувства», – протянул Донни из глубины.
– Вы вернулись седьмого числа и решили пройтись по барам Юнион, так? Вы что-нибудь видели, такое…
Лори исчезла вечером, этот мозгоклюй был там утром. И все же.
– Только стриптиз. Безвкусный как черный веган.
Что?!
– Что вы сказали? – Кравитц впился взглядом в мистера Хопса.
– Так, выражение. Один мой… знакомый… в общем, неважно.
На самом интересном месте душевнобольной вдруг потерял всякий интерес к беседе и теперь, склонив голову, внимательно изучал частного сыщика, как будто собирался поставить тому диагноз. Ленни пожалел, что не нарвал букета с надгробия, чтобы швырнуть в эту самодовольную рожу.
– Черный веган, – медленно проговорил сыщик, чувствуя себя не меньшим психом, чем местные пансионарии.
– Вы мне надоели, – издевательски ответил местный пансионарий.
«Да, пусть мы за’ры бравые, но есть один закон…» – тянул нищий, словно пиратскую песню. Тогда Ленни представил вегетарианца, грязного, как уголь Бруксайда.
– Я чувствую вашу ярость, – задумчиво сообщил Тони Хопс. – Едва сдерживаемую, туманящую рассудок ярость. Что это было, детектив? Папочка использовал вас как грушу? Одноклассники макали физиономией в унитаз? Какой травмирующий опыт вы представляете, когда выпускаете дьявола наружу?
Маленький Ленни снова проваливался в каменный желоб, «requesting… confirm… requesting… confirm…» – хрипела рация Джимми из глубины, и песочная луна сгорала в яростном пламени.
– Чье лицо вы видите вместо моего?
Ленни посмотрел через стол. Гордый нос с горбинкой, неприятно вытянутый череп, чересчур высокий лоб. В ярком свете детектив мог увидеть трещины на губах и начинающиеся морщинки под бледными, холодными глазами. Это был арктический холод. Кто же ты, мистер Хопс? В конец поехавший пациент, или?..
– Боюсь, за всей нашей беседой, вы упускаете главное, частный детектив Кравитц. – Тони поманил его рукой: – Ближе. Ближе, я не кусаюсь, – и, когда посетитель наклонился почти вплотную, едва подавляя улыбку, спросил: – Ты так и не понял, Ленни, что я – сумасшедший?
В одно мгновение Ленни сгреб Хопса и впечатал в стену. Сумасшедший или нет, сыщик не называл своего имени.
– Не знаю, псих ты или нет, но тебе сейчас никто не поможет, – яростной скороговоркой проговорил Кравитц.
Если бить достаточно долго, рано или поздно тебе ответят.
– Назад! – рявкнул он на дернувшегося было прислужника. – Или тресну его башку о бетон, как арбуз. А потом я займусь тобой.
Бенни заскрипел челюстью, но остановился.
– А теперь говори! Откуда ты, тварь? Что творится в гребаной «Дыре»? Че за хрень с этим Вилли? Причем здесь проклятый бургер? И кто. Тебе. Сказал. Мое. Имя?!
Тони Хопс не изменил выражения лица. Тони Хопс даже не моргнул. Тони Хопс плотно прижимал что-то острое к горлу частного сыщика. Ленни покосился на зеркало. Отраженный пациент «Милосердия» уверенно упирал серебряный карандаш в яремную вену буйного детектива. Есть места, где всё определяется расстоянием между тобой и твоим врагом.
