– Это все херня, сэр, – под стать Крауну пропищал сыщик. – Я Томми, Томми Волк из «Shrike Evening Post». Вы читали мои статьи?
– У тебя статей на целый роман. Грошовый нуар с дымящимся пистолетом на обложке. Твоя мамочка любила нуары, Элми?
Последние капли.
– Зачем вы так, сэр! Современная литература – это полнейшая пошлятина. Я честный журналист…
– Кто бы мог подумать? – Отработанным жестом Терри добыл из-под подноса старую папку. – А выглядишь точь-в-точь, как кусок дерьма по имени Леонард Кравитц.
С пожелтевшей бумаги на сыщика смотрел молодой и невыносимо красивый Элмор, каким он никогда не был и вряд ли когда-нибудь станет. Видимо, этот трюк работает только с маккартистами. Вот черт.
Офис отделения Бюро в Динаполисе напоминал дом, в котором мечтал поселиться маленький Ленни. Надежный кирпич, уютное дерево, мягкая кожа. Солнце скользило вдоль панорамных окон, спуская полосы чистого света сквозь полуразвернутые жалюзи. У него была ничего себе берлога на двенадцатом по Уэстлейк-стрит. По крайней мере, он продолжал считать ее своей собственностью. Засаленная мебель, пыльные полки и бар в полстены. Ох, не об этом мечтает приютский паренек, а? Маленький Ленни надул губки и спрятался в дальний угол сознания, когда Кравитц вносил депозит. «Возможно, в следующей жизни, – пообещал он тогда. – Если доживем».
– Пока был жив, Счастливчик Ленни подозревался в преступлениях многочисленных и тяжких…
Они сидели за обычным офисным столом.
– Убийства первой степени. Раз, два, три… По общему счету – шесть эпизодов. Покушение на убийство – восемь, – Брютс с наслаждением зачитывал досье. – Да ты неудачник, Кравитц, не умеешь довести дело до конца. Так… телесные.
Простой стол для оперативной работы. Парень напротив со своей половиной сэндвичей и папкой. И молоком.
«Не доверяй за’ару c молоком» – приговаривала Мамаша Марш, лупцуя по хребту тростью.
– Грабеж, грабеж, грабеж. Разбойные нападения. Много разбойных нападений.
Ленни сидел на жестком стуле, привинченном к полу.
– Торговля лизергином, мелкий и крупный опт. Ношение незарегистрированного…
Это был специальный стул для особо опасных преступников. Дросс однажды показывала ему такой.
– Владение птицами бойцовых пород без лицензии… Похищение слона. Хмм… Слона?
Закованные в кандалы руки оставались относительно свободны, но щиколотки были плотно прикованы к ножкам стальными браслетами. Это превращается в традицию.
– На кой тебе слон, Элмор? Большой любви захотелось? – фед дебильно хохотнул собственной шутке.
Элмор понадеялся, что не за этим.
– И королева преступного мира – неуплата налогов.
– Впервые слышу, – почти честно ответил сыщик, но после некоторого раздумья добавил: – Разве что налоги…
Сигарета входит в ноздрю, волоски противно шипят, свертываясь под огнем. Ленни наклонился проверить, в порядке ли нос балабола.
– Не суть – Терри захлопнул папку. – Десять лет – долгий срок. Как говорится, прошлое должно оставаться там, где ты его оставил, – он глуповато ухмыльнулся.
Кованный мысок старины Демпса переворачивает тело Теренса Брютса, неестественно податливое, будто сделанное из желатина. Боевой петух жадно косит янтарный глаз на искаженное лицо агента. Вот где я тебя оставил, урод.
– Лучше спой мне, что случилось в приемной той шараги имени тебя.
– Дай-ка подумать…
***
07/27 Fr
Подумать и выпить. Кравитц вышагивал по залитому солнцем Динаполису, будто бы шел на войну. Выпить и подумать. Это походило на чертову шутку. «Ты погиб в Заливе», – сказала Лори и грустно покачала головой. Эк мне не повезло, а? Пот застилал глаза, его знобило. Он натолкнулся на прохожего и не глядя отбросил того в сторону. «Мне жаль, что с тобой это произошло», – сказала задумчивая девочка, как будто знала, что именно с ним произошло. Мне-то как жаль, крошка! Он не помнил, как выбрался из кондоминиума. Мысли метались в башке по затейливым траекториям, как самолеты во время боя. «Кравитц – гребаная ты сука!» – написали мелом на доске. Ха! Если я сука, стало быть живой! Вряд ли надпись продержалась восемь лет. Кравитц был согласен быть кем угодно.
Выпить и подумать. Сыщик шагал по расплавленным камням. Мрачные фасады Мидтауна казались лимонно-желтыми в непривычном солнечном свете. За’ары выползали из закутков, вливаясь в общий поток. И поток двигался по проспекту, неестественно медленно, как караван на пути к смерти. Ленни заглянул в табачный ларек на пересечении то ли с Картер, то ли с Фэрфакс, то ли черт знает с чем. Косой прилавок выложили цветными пачками, как мозаику. Он жив. Ленни зубами сорвал верх с упаковки и едва не заглотил сигарету. Без сомнения, жив! «Огонь есть? – прошамкал он. Кретин за стойкой таращился в желтый зной улицы. – Прикурить, ну!» Табачник медленно протянул коробок и оставил руку в ожидании монеты. «Ха», – гаркнул Кравитц в лицо табачника, и тот отшатнулся, как напуганный койот.
«Ночь овощного террора!», «Услуга обществу», «Вторжение похитителей брюкв»,– перекрикивали друг друга ньюсбои. Ленни шагал и шагал, где-то, как-то, когда-то. Солнце распекало кожаные вставки на трексе. Мысли вреза́лись в ржавый гонг, спрятанный глубоко в башке, и дрожащие волны звука вибрацией отдавались на стенках черепа. Розыгрыш, идиотская шутка. Погиб в Заливе. Кто ж это тогда? Параллельно с ним в витрине двигался взъерошенный за’ар в подтяжках, сигарета обоих дымила. Стоп. Если он жив, какого черта Лори делает в его берлоге? В принципе, он не был против. Еще как не был! Но как же вышло? Сбежала от Ширеса? Допустим. И поменяла дверь…
Хоть что-то в этом мире неизменно. Перед Ленни стояла дверь с сердцевиной из рифленого стекла. «Kravitz Investigations» – сообщала выгнутая надпись. «Я ж сдох», – ухмыльнулся Кравитц и решительно вошел в офис.
В зеркале, которое он не узнавал, приемной, которой у него отродясь не было, за столом, который он видел впервые, прилизанный молокосос говорил в лаковую трубку. «Только по записи», – объявил молокосос, прикрывши микрофон ладошкой, и продолжил диктовать цифры. Темный, как послезакатное небо, костюм с фиолетовой окантовкой, большие золотистые пуговицы и сиреневый шейный платок делали его похожим на сутенера, который торгует малолетками. И такой тип рассиживался в его конторе! Ленни недоуменно моргнул.
«Не назначено – вали, – еще раз обратился к нему сутенер и снова уткнулся в трубку. – Не понял, причем тут вообще бега? Мы уже победим, ведь так?» Если ты чего-то не понимаешь, бей до тех пор, пока тебе не объяснят это как следует, – проверенный принцип.
Ленни на ходу плюнул сигарету прямо в нахальную морду. Пацан мгновенно вскочил. «Вам ли не знать, что порой они выкарабкиваются… из могилы…» – сообщил глухой голос из-за стены, явно не ему. Или ему? Да пофиг, я вас всех достану, хоть бы и с того света! У парнишки был пистолет. Маленькая пукалка, больше похожая на член младенца. Она возникла в руке как по волшебству, и теперь он с невероятной скоростью давил на крючок, но ничего не происходило. Ленни наотмашь ударил по оружию. «Это что за звук?» – снова из-за стены. Скоро узнаешь! Железной хваткой Ленни впился в горло прилизанного, оторвал от пола и по широкой дуге приземлил его о стол. Бумаги подпрыгнули от удара и на несколько секунд замерли в воздухе, прежде чем рассыпаться по приемной.
