Она сверху. Военные жетоны Элмора раскачивались между обнаженных грудей. Мистер Кравитц не поставил бы и цента.
– Так что, нет, вы мне совершенно не нужны…
«Вы не нужны мне, частный детектив, – улыбался мистер Хопс. – Ваша трагедия в том, что вы не нужны абсолютно никому». Кому-то нужен. Пусть и не совсем я. Лори. И что из этого вышло? Уж лучше бы ты оказался прав, чертов псих.
– Я возьмусь за нее.
Свинец. Холодное дерево, холодные полосы на паркете, холодное солнце за прозрачным, будто корочка льда, стеклом. Словом и убить можно. Если только ты не лаосец. Хотя обычно убивает свинец. Все что угодно убивает. Каждый день по чуть-чуть, или однажды – разом и навсегда. Совсем недавно один тип прикончил Джонни Бэнкса окурком. Кажется, этот тип был где-то поблизости.
– У нее есть ребенок. Подозреваю, что не от вас. Чудная девочка, вы знакомы?
Русая малявка в коридоре чересчур серьезная для ребенка. Слишком близко к нему. Ее запах, теплый и пряный, рассудительные карие глаза.
– Когда я арестую вашу жену, малютку возьмут под опеку. И знаете что? Это будет не ее бабушка. Анархистка с историей насилия длинной в милю – вряд ли хороший выбор для ребенка. Но не волнуйтесь, я прослежу, чтобы Холли отправили в приют. Муниципальное учреждение где-нибудь на краю Предместий.
«Orphan Children» надпись на каменной глыбе за могильной оградой из заостренных зубцов.
– А знаете, что происходит в таких местах, мистер Кравитц? Я полагаю, знаете довольно точно. Будет большой удачей, если она отправится ловить крыс по колено в дерьме. Годам к 12-ти (если жизнь ее не слишком изуродует, конечно) она прибьется к какому-нибудь борделю. Она будет обслуживать потных скотов по 18 часов в день только потому, что много лет назад один урод не захотел сказать мне то, что я хотела от него услышать.
Темп речи ускорялся, слова становились тише. Лицо пай-девочки обращалось в оскал мегеры. Линда продвигалась все ближе, нависая над столом, и последние фразы она шептала почти вплотную. Еще одна женщина непозволительно близко от него. Но в этом не было ни капли секса. Только шипение змей на раскаленной сковородке – в самое ухо. Он мог бы свернуть ей шею. Или задушить нелепым фиолетовым платком. Но был не в силах пошевелиться.
Но почему? Очередной ребенок, выброшенный жизнью на улицу. Не его дочь, не его женщина, и даже не его мир. Но что-то провалилось внутри, и на каждом втором слове Ленни вздрагивал, как если бы его лупцевали кнутом.
Да, лучше бы его действительно избили, лучше бы усадили на электрический стул и подключили провода. Он был бы рад, если бы его глаза стекли по щекам. Или сожрать ящик хабанеро. Только не это.
Закончив, Линда вытерла лоб рукавом. Огромные пуговицы грозно смотрели на подозреваемого. Кравитц уставился в чашку, любезно оставленную Брютсом, будто надеялся отыскать спасение на дне колодца. Черная вода призывно колыхается в полярном свете. Стоит только нырнуть и…
– Впрочем, возможно, я ошибаюсь. Возможно, вам нет дела до чужого отпрыска бывшей, – она принялась собирать бумаги и в беспорядке засовывала их в сумку. – Тогда я, пожалуй, пойду. Не покидайте город на время судебного процесса.
Она сделает это, даже если не хочет. Из одних только стервозности и упорства. И не важно, какой сукой она будет чувствовать себя потом. Это называется переть на принцип.
«А я был прав, м? Такое и в кошмарном сне не приснится», – весело подмигнул из отражения Брютс. Ленни поднял голову от чашки. Дитлинде Дросс собиралась с видом беззаботной секретарши.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты конченая мразь?
– Бывший муж во время развода, – она кокетливо улыбнулась, намереваясь уйти. Уйти и не вернуться.
– Линда, подожди, – попросил сыщик. Так просят на хлеб те, кому действительно надо.
Женщина в нелепом клетчатом платье внимательно смотрела на него. Он сломался. Она видела это в его глазах.
– Я расскажу все.
Про Дракса, Хопса, Шилдса, кого угодно. Про преступные разборки, нелегальные ставки и все, что придет в голову. Про то, как избил чувака в приемной, сжег Бэнкса и взорвал потолок большого босса. Про Демпса с его штурмовой бригадой, про нищего в переулке. Все преступления под небом Динаполиса, о которых знал, слышал или просто догадывался. Всё, что могло иметь какой-нибудь смысл.
Лицо спецагента Дросс стало мрачным, а взгляд тяжелым, будто все маски схлынули разом, оставив только ее суть. Ничто. Больше всего Ленни боялся, что она рассмеется ему в глаза. «Теперь мне это не интересно. Я просто хочу, чтобы ты страдал», – ответит конченая мразь, и всё будет кончено.
Она наклонилась, уперев руки в стол, точно паучиха, готовая броситься на добычу.
– Будьте добры, мистер Кравитц, расскажите мне, что вы знаете о «Дыре».
Красный узор паутиной расползался по ее белому платью. Ее медовый голос был полон горького яда.
Шкатулка с секретом
07/30 Μο
Беспокойные тени в коридоре, темная полоса под дверью, темнота за узорами стекла. Ленни осторожно шебаршил проволокой в замке. Единственная вещь, которую можно вернуть… Донни-Донни, что же ты наделал, старинный друг? Сыщик легко справился с задачей. Офис «Kravitz Investigations» казался наполненным тревожной ночной тишиной. Здесь он душил сутенера в лаковых туфлях. А здесь рухнул, как подстреленный слон. Дорогие ботинки Элмора наступили на вмятину в паркете. Ленни толкнул следующую дверь, и та с протяжным скрипом отворилась. Будто саксофон из виктролы. Кабинет Донатаса Патрика Шилдса лежал перед ним почти таким же, каким он его покинул. «Шляпу верни», – распорядился мистер Хопс. Единственная вещь, которую можно вернуть, это та, которая тебе не принадлежала. Кравитц аккуратно повесил федору на место. «Твоя?» – спросил он тогда. – «Из клиентов кто-то забыл». Почти что правда. Кравитц вернул федору туда, где Тони Хопс ее оставил. Холодный свет города тонул в молчаливой темноте.
«Не все из действующих лиц были с тобой честны», – сказал Шилдс.
Сыщик не торопясь обошел комнату. Скрытые панели, тайники в половицах, маленькие секреты волшебной шкатулки, в которую друг превратил его кабинет. Он обшарил всё: заначки были обескураживающе пусты. Самый умный за’ар в комнате будто бы издевался издалека.
Это мы еще поглядим.
В китайском шкафу за запертым стеклом стояли украшенные яйца. Ленни прищурился на свое отражение поверх побрякушек, и оно моргнуло в ответ. «Шагом марш, и докажите мне, что у вас есть яйца, салаги!» – орет сержант Праймс, мужик был просто помешан на теме гениталий. «Можно мне, сэр», – застенчиво поднимает руку Шилдс, и когда разъяренная рожа нависает над его смущенной физиономией, изящным жестом достает из воздуха яйцо. «Вот оно, сэр», – говорит Умник, и парни затаив дыхание следят за ним: они знают, что все не может быть так просто.
