«Вонючка спустил жизнь в сортир, но я все равно относился к нему как к брату», – разглагольствовал Большой Босс. Типа, сожрал?
– Но со временем его ментальное здоровье пошатнулось. Душа оказалась важнее, чем предполагали ранее. – Умник изящно улыбнулся. – Впрочем, Дракс изначально был ублюдком.
Ленни хмыкнул в ответ.
– В общем, если бы твоя Лори перешла на эту сторону, с нашей стало быть все довольно печально. Особенно в первые дни, когда организм еще не адаптировался к эффекту.
– С чего ты взял? Может, это моя сейчас валяется в какой-нибудь канаве?
Или лежит на столе Самары Морган.
Донатас криво усмехнулся и увел взгляд. У него была железная уверенность, кто в этой паре альфа. Интересно, откуда?
– Слушай, если бы я знал, где она, я бы лично притащил ее к тебе и препроводил вас обоих на восвояси. Это был бы самый простой способ избавиться от тебя, ведь так?
– То есть ты это можешь?
Шилдс рефлекторно бросил взгляд на стол. Туда, где под желтой лампой поблескивал коллекционный серебряный доллар.
– Вот значит как…
Ленни покрутил на пальцах монету, а потом с силой сжал. В отличие от медальона Вонючки доллар был вполне себе цельным.
Что ж, картинка сходилась. Медленно и глупо, но все же. Безумное расследование подходило к концу, а он остался там же, где и начал. Продвижение по сюжету не приводило к поставленной цели. Расстояние не изменялось. Лори по-прежнему была неизвестно где, а он тут – в совершенно другой реальности. Одну из последних мыслей он, кажется, произнес вслух.
– Парменидас полагал, что бытие однородно, но движение требует относительности, – неожиданно выдал Умник. – А следовательно, можно сказать, что все мы с огромной скоростью стоим на месте.
Ленни не понял ни черта, кроме того, что он не одинок в своем горе. По крайней мере, тот чувак без глаз за него
176.
– Интересно, а мистер Берри споет мне эту же песню?
– Вряд ли он знаком с Парменидасом, – невесело улыбнулся Шилдс.
Сыщик тяжело поднялся из-за стола. Старый друг синхронно поднялся вслед.
– Колеса есть?
– Прости?
– Тачка, кар, колымага, – раздраженно пояснил Кравитц. Он не курил целую вечность, но отвлечься в присутствии Шилдса не рискнул. – Ну не идти же мне в «Дыру» пешком, верно? Да еще в этом. – Свободной рукой он указал на лаковые туфли Элмора.
Умник задумался, его камень почти потух. Ленни снова увидел, как мысли носятся по заострившемуся лицу. А потом все прекратилось.
Пластинка плавно наполнила офис плачущей трубой. Донатас элегантно собрал пальцы в кулак, а когда раскрыл в ладони блестели ключи с брелоком странной формы. Фокус-покус, тра-ла-ла. Он сделал легкий пасс, подкинув их в сторону Ленни. Сыщик мог бы поклясться, что связка пролетела по воздуху намного медленнее, чем должна в соответствии с законом физики. Чертов ловкач.
– За углом в проулке под брезентом, – спокойно сказал ловкач. – Ее немного потрепало, но ездить может.
Брелок был в виде головы геккошки. В неверном свете он казался насыщенно синим, словно волны под вспышкой молний. Совсем как тот питомец Стегманна. Ленни уже не помнил, как его звали.
– А что со мной? – спросил Шилдс. Его беспокойство ощущалось в едва слышимых нотках на конце фразы.
– Интересный у тебя агрегат, – Кравитц подошел к сейфу. Могучая глыба «Carbondale» выпирала из стены, как айсберг в ночном тумане. – В таком и ко дну пойти не стыдно.
Виктрола ударила резким звуком, и Ленни от неожиданности чуть не спустил курок. «I'm goin' down to St. James Infirmary», – хрипло сообщил нахальный голос.
– Комбинацию.
– Да там и нет ничего…
– Комбинацию, – повторил Ленни и под рваный рассказ блюзмена снова навел незаряженный магнум.
– Ноль пять, двадцать два, три ноль, – нехотя ответил Донатас, и они оба знали, что это значит
177.
Сыщик отворил тяжелую дверь. За ней действительно ничего не было. Мрачный ящик, наполненный запахом мужского парфюма. Еще одна из ярмарочных обманок.
– Я же говорил.
Аккорды струнных, клавишных и ударных тянулись друг за другом, будто шагали в похоронной процессии.
– Полезай, – он махнул револьвером.
– Прости?
– Внутрь. Пока я повидаюсь с Толстяком. Если твоя история хоть отдаленно сойдется с его, скажу, где тебя искать. Заодно проверим, насколько ты для них ценен.
Донатас попятился в сторону сейфа, по следам аккордов.
– Это лишнее.
– Хочешь, чтобы я тебя заставил?
Резко ударила труба. Старый друг продолжал пятиться, его кожа побелела, даже на руках, комар судорожно бросался на стекло, будто пытался выпрыгнуть из броши. «When I die, bury me a straight laced shoes» – завещал нахальный голос.
– Хочешь, чтобы я тебя заставил? – повторил Ленни.
Сын иллюзиониста категорически не соглашался быть запертым в сейфе. А как же гены?
Наконец спина в потертом пиджаке уперлась в ребро раскрытой двери. «So the boys'll know I died standin' pat» – пообещала миру виктрола. Умник саркастически улыбнулся и с вызовом вошел в сейф. Ленни наблюдал, как в сужающейся щели пропадает знакомое лицо незнакомца. Призрачный свет и тяжелые тени наложили свои печати.
– Ты совсем не он, – тихо сказал детектив с Гулд-стрит.
– Fallaces sunt rerum species, – зло продекламировал Шилдс из темноты стального ящика, словно пророчество из гроба.
Янтарный камень лукаво подмигнул на прощание, и массивная дверь затворилась.
Еще несколько минут Ленни таращился на мертвый металл. Так что же все-таки с ним случилось? Нет, это не его Донни, но был ли когда-то его? Если сбросить десяток лет и всю эту боль, станет ли он тем парнем, что изображал любопытного цыпленка в казарме? Далеко-далеко тоскливая труба взяла свою финальную ноту, и фонарный луч расстелил холодный путь по аллее за спиной.
Удачи, старинный друг. Надеюсь, ты больше не попадешь под сигнал воздушной тревоги.
Дорога Дьявола
07/31 Tu
Подвеска взвыла, когда Ленни жестко вывернул с Гулд-стрит, фары вырвали из ночи обветшалый фрагмент фасада. Старый город по обеим сторонам сливался в черное марево. «Я просто пытаюсь выжить», – ответил бывший друг и улыбнулся. Кравитц вдавил педаль, перекошенные губы сжимали жалобно мигавшую сигарету.
