Глаза Алеа снова наполнились слезами от любви к Марианне! Только бы она чувствовала себя не так, как выглядит!
Марианна открыла глаза.
– Алеа! – прохрипела она. – Который час? – Она посмотрела в окно. Там было темным-темно. – О боже! Дорогая, я собиралась тебе позвонить, но уснула…
Алеа одним прыжком очутилась возле неё и порывисто обняла. Она боялась крепко сжимать Марианну, поэтому просто обхватила её руками и уткнулась лицом ей в плечо.
– Дитя моё… – Марианна погладила волосы Алеа. – Представляю, какой жуткий выдался для тебя день. Как ты?
Алеа несколько мгновений старалась напитаться этими объятиями, а затем собралась с духом и выпрямилась:
– А как ты?
– Могло быть и хуже. – Марианна вяло улыбнулась. – Ничего, поправлюсь.
Алеа грустно улыбнулась и промолчала. Вид у Марианны был просто ужасный!
Словно прочитав её мысли, Марианна сказала:
– Не беспокойся, я скоро встану на ноги. – Она подмигнула, и Алеа немного расслабилась. Может быть, Марианна в самом деле скоро выздоровеет! – Но… знаешь, – добавила Марианна, – сегодня утром, когда это случилось, я не на шутку перепугалась.
У Алеа подступил к горлу ком.
– Я вдруг поняла, что всё может закончиться очень быстро, в любую минуту.
Алеа не знала, что сказать. Приёмная мама ещё ни разу не говорила с ней о таких вещах.
Марианна задумчиво продолжала:
– Лучше ничего не откладывать на завтра. – Казалось, она глубоко погрузилась в свои мысли, но потом наконец подняла взгляд. – Я хочу кое-что тебе рассказать.
Алеа вскинула брови:
– Что именно?
– Кое-что, что тебе следует знать. Вообще-то я собиралась поговорить с тобой об этом гораздо позже, когда тебе исполнится шестнадцать, но теперь я думаю: кто знает, что ещё может произойти до того времени?
О чём это она?
Марианна слегка подалась вперёд:
– Это касается твоей мамы… твоей родной мамы.
– Моей мамы? – Алеа пришлось ухватиться за койку, потому что перед глазами у неё всё поплыло. – Моей мамы? – Марианна ещё никогда не рассказывала Алеа о её родной матери. Она только повторяла, что её и Алеа свела сама судьба.
– Я никогда о ней не говорила, поскольку тогда всё произошло очень странно. Но теперь…
– Что? – едва слышно произнесла Алеа.
– …теперь я это сделаю. У тебя есть право знать свою историю, а я единственная, кто может тебе её рассказать.
Алеа чувствовала себя так, будто по ней проехал поезд. Её пальцы вцепились в одеяло Марианны.
– Это случилось одиннадцать лет назад, – начала Марианна. – Я проводила отпуск в Голландии.
Алеа и поверить не могла, что сейчас она узнает, как попала к Марианне и кто её биологические родители! Как долго она об этом мечтала!
– День тогда выдался дождливым, – тихим голосом продолжала свой рассказ Марианна. – Пляж был почти пустой. Вдруг передо мной появилась какая-то женщина. – Марианна смотрела в пустоту, словно прокручивая перед мысленным взором тот день из прошлого. – Она была очень странная – с мокрыми волосами и выглядела нездоровой. Кроме того, поверх шикарных плиссированных брюк на ней была джинсовая юбка – я это до сих пор помню. – На лице Марианны неожиданно мелькнула улыбка. – На руках она держала маленького ребёнка, черноволосую девочку. Женщина обратилась ко мне по-английски, и мне показалось, что она говорит с акцентом. Но ты ведь знаешь, я не владею английским в совершенстве. Однако я поняла, что она просит меня позаботиться о её дочери.
От напряжения левую руку Алеа свело судорогой, но она этого почти не замечала.
– Поначалу я решила, что неправильно её поняла, но женщина повторила свою просьбу: «Please take care of my daughter»
[2]. – Глаза Марианны неподвижно смотрели в пустоту. События того дня будто проходили в этой комнате. – Она была в отчаянии, это сразу было видно. Она сказала, что наблюдала за мной и решила, что я хороший человек. И что у неё больше нет времени.
Алеа уже и дышать не осмеливалась.
– Она назвала мне твоё имя. «Алеа, – сказала она. – Her name is Alea»
[3] – с долгим «е». А потом рассказала мне о твоей болезни.
Алеа скорчила гримасу. Болезнь. Эта проклятая болезнь!
– Женщина произнесла какое-то английское название, – продолжила Марианна, – но я его в то время ещё не знала, и тогда она мне объяснила, что это значит. Она сказала, что ты очень больна и что тебе ни в коем случае нельзя соприкасаться с холодной водой. Что купание в море или в холодном озере может привести к аллергическому шоку, который с большой вероятностью может закончиться для тебя смертью.
Как всегда, когда заговаривали об этом, Алеа почувствовала, как в ней просыпается ярость.
– Я тогда совершенно растерялась и не смогла запомнить название болезни, – призналась Марианна. – Лишь спустя время я выяснила, что это холодовая крапивница, или холодовая аллергия.
Алеа одеревенело кивнула. Этой аллергии на холодную воду, как она сама называла своё жуткое заболевание, она бы не пожелала даже своему самому злейшему врагу. Из-за одного стакана холодной воды её глотка могла так распухнуть, что она бы задохнулась. А при попадании холодной воды на кожу могли возникнуть жуткие волдыри, после которых в самых страшных случаях остались бы уродливые шрамы. Всё это Марианна объяснила Алеа в самом раннем детском возрасте, и потом они строго следили, чтобы Алеа всё время носила с собой зонт и термос. В большом городе вроде Гамбурга, где всегда можно найти где укрыться, Алеа умудрялась избегать контакта с холодной водой и никогда по-настоящему с ней не сталкивалась – по крайней мере с тех пор, как стала жить у Марианны. До этого, судя по всему, «несчастные случаи» имели место, и их следы до сих пор виднелись на её теле: за ушами, между пальцами рук и ног остались уродливые шишки, похожие на чешуйчатые корки. Как они появились, Алеа не знала. Может быть, ребёнком она опустила ручки и ножки в холодную воду и пространство между пальцами как следует не вытерли и не просушили? Может, её волосы намокли и холодная вода скопилась за ушами и привела к образованию рубцов? Впрочем, такое было трудно себе представить. Но как бы это ни произошло, эти следы являлись для Алеа постоянным напоминанием о том, с какой серьёзностью она должна относиться к своей болезни и не допускать ни малейшей халатности. Жить в состоянии боевой готовности было невыносимо. Кроме того, вся её повседневная жизнь сводилась к тому, чтобы скрыть признаки заболевания, и она носила перчатки даже в самый разгар лета! Никто не должен был видеть, что с ней сделала болезнь и какой ранимой она из-за этого стала.
