Ближе к вечеру они провели свою первую репетицию в качестве музыкальной группы. Алеа наполнила водой бокалы и принесла их на подносе к столику на палубе, не пролив ни одной капли. Все уже ждали её со своими инструментами: Бен с гитарой, Сэмми с видавшим виды барабаном, Тесс с аккордеоном. Алеа расставила бокалы на столике и неуверенно посмотрела на своих друзей.
– Давайте сыграем несколько простых аккордов, – предложил Бен. – Ля, до, ре, ля, все в мажоре.
Бен заиграл. Тесс подхватила, а Сэмми отбарабанил незамысловатый ритм.
Алеа даже не представляла, как играть аккорды. Она не знала нотной грамоты и всему, что умела, научилась самостоятельно.
Бен заметил её беспомощный взгляд:
– Постарайся просто подобрать мелодию.
Алеа кивнула и, поплевав на кончики пальцев, стала слушать музыку. Когда она заиграла, первые звуки прозвучали немного фальшиво, но потом Алеа подобрала нужные и сыграла их вместе с остальными. Получилась короткая мелодия.
– Отличненько! – похвалил её Сэмми, и Алеа с облегчением улыбнулась.
Наконец Тесс предложила:
– А теперь давайте сыграем настоящую песню!
Бен предложил песню в стиле фолк-рока, которую Алеа знала. Она заиграла первой, подбирая ноты и последовательность тонов, затем подключились остальные.
Алеа поразилась: их инструменты, соединившись, звучали очень здорово. Они играли настоящий рок, но благодаря её бокалам мелодия получалась волшебной и сказочной. Чем дольше они играли, тем больше Алеа казалось, что сочетание их инструментов создаёт необычный эффект.
– Если Тесс ещё и запоёт, люди сойдут с ума! – воскликнул Сэмми.
Как только он это сказал, Тесс запела. Тесс пела невероятно хорошо. Но Алеа потрясло ещё и то, как классно они звучали все вместе.
Они репетировали и репетировали – и наконец разучили две песни. Все остались довольны. Алеа заметила, что с радостью ждёт возможности сыграть перед публикой – вот уж никогда бы не подумала, что станет ждать выступления с таким нетерпением!
После совместного ужина – во время которого Бену и Сэмми снова пришлось отгонять чаек, которых Тесс действительно очень боялась, – Алеа отправилась на свою первую смену в рубку. И хотя Бен бо́льшую часть времени стоял рядом и подсказывал, она управляла «Крукисом» сама и радовалась так, что от волнения раскраснелась.
– Теперь ты и правда похожа на Белоснежку, – заметил Бен и сфотографировал её для своего дяди Оскара, которому регулярно докладывал, что происходит на борту.
В тот вечер Алеа без сил рухнула в постель. Она чувствовала себя до смерти уставшей, но одновременно наполненной и вдохновлённой событиями этого дня. Новая жизнь оказалась ещё прекраснее, чем она себе представляла, и, будь её воля, она бы больше никогда не возвращалась к своей жизни на суше.
Среди ночи Алеа проснулась. Снова шёл дождь, он громко барабанил по деревянным доскам палубы. Алеа прислушалась к этому стуку – и вдруг почувствовала, что дождь её зовет. Что вода её зовет.
Поддавшись этому зову, Алеа встала и осторожно открыла скрипящую дверь каюты. Тесс дежурила наверху, но мальчики спали совсем рядом, а Алеа не хотела никого будить. Она прокралась на носочках по коридору, по пустой гостиной и, поднявшись по ступеням наверх, вышла через внешнюю дверь на палубу.
Дождь встретил её дерзкими смачными каплями, и тонкая ночная рубашка Алеа быстро промокла насквозь.
Хорошо, что из рубки Тесс не увидит её здесь, внизу, у двери. Тесс наверняка бы очень удивилась, заметив, что Алеа замерла как зачарованная. Это чувство, когда стоишь под дождём, оказалось ошеломительным, странным, непривычным – и в то же время хорошо знакомым. Как будто не заполненные до сих пор фрагменты её разума боролись с теми, которые кое-что знали.
Кожу Алеа стало покалывать, и она начала зудеть и чесаться, но её цвет не изменился, как и волдыри. Видимо, для превращения нужно окунуться в морскую воду целиком.
Алеа подняла голову, и теперь капли дождя падали ей прямо на лицо, лоб, нос, губы, словно лаская её кожу с прохладной нежностью. Тогда Алеа развела руки в стороны и полностью подставила себя дождю. Падающая на неё вода была по-прежнему золотисто-синей, но теперь, когда Алеа смотрела прямо на дождь, она стала подмечать в каплях мельчайшие отличия. Справа от неё образовались золотисто-сине-белые волнообразные линии, слева сформировался сине-фиолетовый колеблющийся фронт, а над ней распылились и дрожали светло-синие фонтаны из тонких водных жемчужин.
– Что ты хочешь мне рассказать? – спросила у дождя Алеа – и в её голове тут же стали рождаться картинки: вначале отдельные и фрагментированные, но затем вдруг перед её внутренним взором пробежала целая череда – пейзажи, облака, море.
Алеа стояла, разинув рот. Дождь рассказывал ей, где побывал, и в ней тут же вспыхнуло ощущение огромной свободы, бесконечности и широты. В это мгновение Алеа могла испытывать то же, что и дождь. Сомнений не было: ощущения шли от самой воды. Дождь чувствовал себя свободным.
Широко раскинув руки, словно обнимаясь с дождем, Алеа засмеялась – и смеялась от всего сердца, потому что ощущала себя лёгкой, гибкой и свободной.
Алеа откинула с лица мокрые пряди волос. Дождевая вода стекала по щекам и капала с подбородка, но ей не было холодно, нет – она чувствовала себя хорошо. Почти так же хорошо, как вчера, когда упала в воду.
Она склонила голову набок. Волны звали её.
Иди.
Алеа подошла к перилам – и тут поняла, что теперь Тесс, скорее всего, видит её из рубки. Она оглянулась в ту сторону – Тесс увлечённо смотрела на экран мобильника. Она была занята.
Алеа не стала раздумывать и ринулась к левому борту, перескочила через перила и поднялась по внешней лестнице наверх. В какое-то мгновение она спросила себя, не лишилась ли она окончательно разума, после чего соскользнула в воду.
Холодная солёная вода встретила её приветливо, сразу заключив в мягкие объятия. Как и в первый раз, её кожу стало покалывать, всё сильнее и сильнее, пока Алеа не охватил поистине электрический восторг и её сердце не начало колотиться как бешеное. На этот раз она смогла прожить превращение совершенно осознанно, потому аллергического шока больше не боялась. То, что днём ранее казалось чужим и опасным, сегодня было уже почти родным.
Алеа закрыла глаза, но тут же снова их открыла, почувствовав, как волдыри на руках и ногах превратились в перепонки. Алеа поднесла пальцы к ушам. Волдыри пока на месте. Она окунулась в воду с головой – и в ту же секунду волдыри за ушами превратились в жабры. Сразу же что-то произошло и с глазами, поскольку, несмотря на темноту, Алеа отлично видела под водой. Она видела даже лучше, чем прежде, – она видела больше. Море снова переливалось цветами радуги, разрывалось от эмоций и историй, которыми ему не терпелось поделиться с Алеа. Но девочка не стала на них сосредотачиваться. Она была занята собой. Её кожа опять приобрела зеленоватый оттенок и стала поблёскивать, а перепонки пульсировали, наполненные силой.
