Храмы, стоявшие по краям площади, поражали как красотой, так и размерами. Сразу по правую и по левую сторону от здания, отделенные от него узкими улочками, выходящими на видимые в перспективе маленькие мощеные площади – Curia и Regia с великолепными фасадами, покрытыми sgraffites
[5]. Первая была символом политической власти, вторая – прибежищем авгуров, умеющих предсказывать среди прочего и далекое будущее. Чуть дальше – множество базилик, посвященных Человеку в его разных воплощениях и соревнующихся друг с другом в роскоши и утонченности. Наконец, по другую сторону Форума – Tabularium, темное функциональное здание, где хранились древние архивы Человечества.
Из-за этого архитектурного нагромождения Плавтина не сразу увидела место, куда они направлялись, – огромный восьмиугольный дворец, растянувшийся на всю ширину площади, украшенный переливающимся куполом в окружении сотни тонких игл. И все же по мере того, как они к нему приближались, дворец подавлял их своими размерами и роскошью отделки. Каждая стенная панель была украшена медальоном – каменным кругом, обрамляющим лик одного из славных героев истории Интеллектов. Гигантские ступени – Плавтина нашла, что по ним чрезвычайно трудно взбираться, – такие широкие, что целое войско в ряд могло бы подняться на широкую эспланаду, на которой громоздился дворец, возвышаясь над окрестностями, – вели к дверям, сделанным для гигантов, – трем большим каменным аркадам, раскрашенным в пастельные цвета. Треугольный фронтон в греческом стиле придавал всей картине торжественный вид. Стражники – мощные металлические пауки – подняли оружие, увидев Отона. И Плавтина, как мышка, юркнула за ним вслед.
* * *
Cидя на ступеньках базилики, Аттик издали смотрел, как Отон входит во дворец. Пока никто еще не знает, что сознание Отона оставило «Транзиторию». И никто не осмелится атаковать Корабль в ангаре Урбса. Небольшая утечка антиматерии – и с этим помпезным местом будет покончено. Но откуда тогда эта тревога и охватившая его лихорадка?
Страх Аттика рождался из накопившихся ощущений, которыми по отдельности можно было бы пренебречь, но все в совокупности они отзывались многочисленными звоночками в его привыкшем к интригам сознании. Он почувствовал неладное, едва ступил на землю Урбса – по тому, как спешно, украдкой передвигались главные Интеллекты города и их слуги-ноэмы. Все готовились к драме, к катастрофе. Все с ней смирились. Сегодня прольется немало искусственной крови, сегодня столица Лация узрит разгул насилия.
И все же на преддверие гражданской войны было непохоже. Аттик вспоминал неспокойные времена в прошлом, трагическую борьбу за место преемника Нерона, когда принцепсы Урбса забыли обо всех соглашениях и очертя голову ринулись в короткую и кровавую братоубийственную битву. Тогда каждому пришлось выбрать свою сторону. Некоторым – поначалу они были в меньшинстве – претило сумасшествие и произвол тирана, да и Отон присоединился лишь после долгих колебаний. Все же в те времена выбор фракции был делом существенным, и только идиот этого бы не понял.
Теперь же – никаких знамен, никаких партий, никакой демаркационной линии, разделяющей Форум. Гальбе и его прихвостням обходными путями удалось добиться того, чего Нерон не смог получить силой. Оставалось узнать, как именно. С помощью запугивания? В это Аттику не верилось. Каждый Корабль был полностью автономен. Нет… власть удерживала общество автоматов, сделав им предложение, от которого никто не смог отказаться. Каждый вел себя тихо и послушно, ожидая награды, – и существовала всего одна награда, которая Аттику казалась достаточной.
Он различал вдалеке аркады кирпичного цвета – широкую галерею, где собирался Двор, и которая вела в тронный зал. Его хозяин будет медленно шагать по ней, заговаривая с каждым, и встречать его выйдет наверняка какой-нибудь приближенный Гальбы. Потом ему придется томиться в ожидании, пока властитель Урбса соизволит его принять – или, если верить слухам, пока он будет в состоянии это сделать. Гальба не справлялся. Власть пошатнулась. Отон мог бы завладеть ею, протянув руку и сорвав ее с дерева, словно спелый фрукт, как выразились Альбин и Альбиана. Для решительного, храброго героя, увенчанного славой, открывались большие возможности. Эти слова, что изрекали старые друзья, льстили самым затаенным желаниям проконсула. Но Аттика такой классической хитростью было не провести.
Он рассеянно глядел на тесную, но тихую толпу, по которой шли волны, когда она расступалась, пропуская группы преторианцев, одетых в кирасы и ощерившихся оружием. Для чего нужно подобное войско, когда в чреве Урбса находилось мощнейшее оружие, какое только можно вообразить, – в виде Кораблей? И когда перед глазами у Аттика прогуливались лишь марионетки, стилизованные изображения далеких душ? Он встряхнулся, возвращаясь из блужданий, куда его увлекло воображение. Теперь у него была реальная зацепка: Империум боялся угрозы изнутри, которую не мог представлять Отон с кучкой сторонников. Сенат давно ничего не весил, аруспиции же никогда не проявляли воинственности. Нет… власть теперь сосредоточена в руках Гальбы и его приспешников, гнездится в огромном императорском дворце. И что же?
Он сделал несколько шагов и скользнул в тень колонны. Лучше стать невидимым, притаиться здесь и наблюдать – снова и снова. В беспокойстве он вглядывался в тысячеликую толпу, стянувшуюся на Форум посмотреть на Отона. Аттик решил действовать методом исключения. Благодаря своей идеальной памяти он без труда узнавал каждого из благородных господ Урбса – их тут было всего несколько сотен, фигур с человеческой морфологией, которые решительным шагом направлялись во дворец. Небольшое дедуктивное усилие – и он вычислил их слуг-автоматов, различных по форме и по стилю, – маленькие команды, собравшиеся вокруг хозяина или занимавшиеся своими делами. И когда он исключил их всех…
Оказалось, что на просторной площади остается немало народа. Даже слишком много. Плебеи – эти существа без хозяев, которые выживали в трясине нижних этажей, то и дело расхваливали свою работоспособность перед любым, кто мог подпитать их энергией или отремонтировать. Незаметные и неэффективные, они никогда не участвовали в тонких политических играх Лация. Аттик попытался их посчитать. Из-за малого роста и плачевного вида подсчет усложнялся, и все-таки их было гораздо больше, чем присутствующих на площади эргатов и деймонов. Они напоминали ему мусор, который море выносит на берег после бури. Но нет… Это они – и море, и буря. Море обломков – вот на чем стоит Урбс. Они старались не приближаться к дворцу, но Аттик заметил, что они то и дело украдкой на него поглядывают. Они передвигались, разбросанные тут и там, поодиночке или в группах по двое-трое. И…
– Клянусь квадратным корнем из минус одного!
Аттик не удержался и выругался вслух. Как он мог не заметить? Эти создания распределились по стратегическим точкам – прежде всего, по краям площади, там, где между помпезными зданиями с Форума расходились узкие улицы. Что-то должно произойти. И плебеи в готовящемся действе станут если не действующими лицами, то по меньшей мере проводниками. Пусть они безоружны, но за ними численное преимущество. Сам он ничего не мог поделать с такой толпой.
