– Ладно, незачем бряцать оружием. Мы готовы к справедливым переговорам.
Фотида наградила его широкой улыбкой.
– Я вам обещаю, что мы только взглянем одним глазком и не подвергнем опасности Корабль. И вы скажете Отону, что мы вас принудили, – добавила она, скорчив ехидную гримаску.
Эврибиад с облегчением приказал солдатам опустить оружие.
Работы проводились в отсеке, где стояли боевые шаттлы людопсов, – их пришлось оттуда убрать. На несколько часов посадочную полосу заполнили эргаты, занятые постройкой подводной лодки. В космосе главная проблема – не допустить утечки атмосферы. В воде важнее следить за тем, чтобы внешняя среда не протекла на Корабль. Общий принцип операции все уяснили, но создание подлодки оставалось нелегкой задачей: никто не знал, как это делается. Людопсы были плотниками и специалистами по электронике, а промежуточными профессиями не владели. В базах данных Корабля нашлись чертежи. Однако требовались и схемы отдельных деталей, и их состав. В конце концов они решили создать машину овальной формы, выстроив ее почти ex nihilo и запитав от небольшой атомной батареи. Эта батарея ужасно заинтересовала Фотиду, которая беспрестанно крутилась вокруг нее. Хотя она и знала принцип работы, использование таких приборов на Кси Боотис было запрещено. По вожделенному блеску в ее глазах Эврибиад видел, что супруга упразднит это правило, если когда-нибудь вернется на родную планету, и наполнит прекрасные каменные города самыми разнообразными заводами. Ему эта программа не нравилась.
Пока же Фотида не находила достаточно крепких слов, понося деймонов за их медлительность. На самом деле они работали с потрясающей быстротой. Фотида к тому же учинила Аттику допрос высокомерным и угрожающим тоном, желая знать, не потеряют ли они след тех созданий. Деймон расхохотался:
– Наши датчики без труда найдут их по следам крови, которые они оставляют в океане.
Когда они были готовы – и после нескольких скудных часов сна, – Эврибиад собрал отряд из пяти гребцов, самых выносливых среди его солдат, и велел их командиру Гистию пойти с ним. Эврибиаду нравился живой ум Гистия, который частично компенсировал нехватку опыта, – ему не было и двадцати. Не слишком удачная расстановка сил, поскольку отвечать за отряд придется Диодорону, который лучше разбирался в технике, чем в командовании.
За минуту до того, как они погрузились на подлодку, Рутилий ухватил Эврибиада за плечо и потянул в угол, чтобы поговорить один на один.
– Послушайте меня, Эврибиад. Я уступил Фотиде, потому что в глубине души понимаю справедливость вашего поиска. Но не думайте, будто я отказался от всякой власти. Особенно от той, которую дает мне долгий опыт.
– Отпустите меня, Рутилий. От того, что вы меня трясете, лучше понимать я не стану.
Мощный автомат ослабил хватку, и Эврибиад едва не упал.
– Тогда запомните это и поступайте, как я вам скажу, щенок! Ни за что на свете вы не должны раскрывать перед этими существами, что они имеют дело не с Интеллектами, понимаете?
– Я вас слышу. Но…
– Никаких «но». Не снимайте шлемы и притворяйтесь, что подчиняетесь Аттику в любых обстоятельствах. Способность людопсов действовать – наш козырь в нынешней войне, и эту карту мы еще не раскрыли. Храните ее в секрете, она, возможно, спасет нам жизнь.
Смягчившись, он оглядел кибернета, над которым возвышался на несколько голов.
– Клянусь Числом! Возвращайтесь живым и верните мне моего напарника целым! Иначе, я вам клянусь, Узы Узами, а вашу Фотиду и всех остальных я побросаю в океан!
Он хлопнул людопса по плечу так, что того пронзила дрожь с головы до ног – верх любезности, которую мог продемонстрировать деймон. Поведение Рутилия лишало их бунт всякого смысла. На первый взгляд – потому, что деймоны с их умениями все еще были нужны людопсам, чтобы выжить. На деле – потому что коллективный менталитет Корабля и связывающие их Узы подталкивали к компромиссу.
Переобнимавшись с теми, кто оставался – хотя с Фотидой кибернет попрощался лишь украдкой, – маленький отряд устроился на носу батискафа и задраил люки. Эврибиад ощутил невольное беспокойство, когда огромные металлические чешуйки, покрывавшие корпус, сдвинулись, и в стене появилось отверстие. Аттик уверил, что магическая мембрана, отделяющая отсек людопсов от пространства снаружи, без всякого труда остановит воду и не даст ей затопить Корабль, каким бы сильным ни было давление. Но Эврибиад до самого конца сомневался.
И все же… когда тяжелая плита соскользнула, они увидели перед собой через стекло узкой кабины вертикальную колышущуюся поверхность: океан Европы. Аттик, стоя за пультом, включил передние фары и знаком показал тем, кто оставался снаружи, чтобы их выпустили в никуда. Наверное, морские глубины Кси Боотис выглядели так же: холодная темнота без всякого движения. В обычном океане полагалось бы быть жизни, движению, далеким отблескам с поверхности. Здесь же – ничего похожего. Бортовые огни высвечивали лишь их собственную траекторию, направленную в никуда, и, какое бы направление они ни выбирали, подлодка двигалась без всяких ориентиров. На такой глубине не видно было даже непроницаемой ледяной стены, которая превращала это место в подземный мир, отдельный космос, почти независимый и управляемый собственными, странными и гибельными законами. Если после нескольких дней путешествия подлодка опустится ниже, давление станет таким, что их раздавит, разотрет в крошку куда раньше, чем они достигнут океанского дна.
Скоро они оставили позади призрачный силуэт Корабля, такой огромный, что он походил скорее на часть рельефа, чем на рукотворный объект, и углубились в вечную ночь. Чувство изоляции, потеря ориентиров тревожили людопсов, и они предпочли укрыться в трюме. Эврибиад сперва приказал им дежурить в ходовой рубке на носу, чтобы составить компанию Аттику – скорее из вежливости, чем из необходимости. Тот, пожав плечами, заявил, что он и сам там не слишком нужен, машина прекрасно идет сама, – и присоединился к людопсам. Он воспользовался передышкой, чтобы объяснить, как работает оборудование:
– Ваши каски оснащены вычислительной аппаратурой. Не ноэмами в полном смысле слова, поскольку ваш главный козырь при встрече с Интеллектами – то, что вы незаметны, но парочкой монтажных плат по старинке. В частности, я их откалибрую, чтобы они переводили вам прямо в ухо языки изначальной планеты. Я не знаю, наделены ли наши друзья белуги голосом, но если так, вам нужно будет понимать общий смысл того, что они говорят. Вот с письмом я ничего не могу сделать.
Они отдыхали в отсеке позади ходовой рубки – в голой, неудобной комнате с металлическими стенами (обустроить ее у них времени не было). Когда возникла пауза, Эврибиад спросил у Аттика:
– Раз пока нет ничего срочного, вы можете рассказать нам о человеческих языках и о том, почему их много, а не один?
Аттик посмотрел на него, удивленный таким вопросом. Но среди солдат послышался ободрительный шум. С момента кризиса, через который пришлось пройти, когда появилась Плавтина, они знали о существовании связи между людопсами и жителями изначальной планеты. У большинства, в том числе у Эврибиада, все перемешалось в голове. Но история с языками заинтриговала кибернета, поскольку он не мог перестать думать о тяжелой задаче – как сделать из своры псов народ, способный выжить среди звезд.
