Один протестантский священник дошел до того, что заявил мне, что наши несчастья — это справедливая кара Божья за ограбление Пруссии — страны, союзником которой мы притворяемся. Я должен признать, что нас мало задело это негостеприимство — счастье от хорошей еды и удовольствие от сна в теплых домах, полностью поглотило нас.
Король Неаполя, полагая, что маршал Ней все еще идет в арьергарде, отправился в Кенигсберг по дороге из Гумбиннена. Офицер, которого он послал с донесениями к маршалу, попал в руки казаков, и чудом избежав плена, вернувшись, доложил ему, что арьергард уничтожен, и что в настоящее время никто не стоит между ним и врагом. Потом король ускорил свой марш, и потому прибыл в Кенигсберг раньше нас. Город был уже переполнен — генералы, офицеры, гражданские лица, солдаты — все спешили воспользоваться его ресурсами. Трактиры и кофейни не успевали обслуживать всех желающих. После стольких голодных дней офицеры проводили в них дни и ночи, и, перепившись, спали за столами. Лавки брали штурмом. Солдаты спешили продать привезенные из Москвы драгоценности и драгоценные камни, которые они принесли из Москвы, и их было так много, что вскоре в городе не осталось золота, даже не смотря на выгоду, которую его жители — чья дерзость дошла до крайнего предела — извлекли из нашего положения. Первой задачей короля Неаполя после его прибытия в Кенигсберг было восстановить хоть немного порядок в нашей совершенно дезорганизованной армии. Обстоятельства благоприятствовали ему — ведь маршал Макдональд, с 10-м корпусом после ухода из Курляндии остановился в Тильзите, на Немане, и тем самым защищал остальную часть армии. Вместе с пруссаками у него было 30 000 человек. Остальные корпуса король Неаполя направил для реорганизации на Вислу. 1-й корпус в Торн, 2-й и 3-й в Мариенбург
[82], 4-й в Мариенвердер
[83], 5-й в Варшаву, 6-й в Плоцк, 7-й в Венгрод
[84], 9-й в Данциг. Австрийцы стояли в Остроленке, кавалерия в Элбинге
[85]. Гвардия и генштаб — в Кенигсберге. Как только эти расквартирования были закончены, поступил строгий приказ, гласивший, что все находящиеся в тот момент в Кенигсберге генералы и офицеры, потерявшие свои части, и чей унылый вид еще больше усиливал презрительное отношение к нам местных жителей, обязаны покинуть город в двадцать четыре часа. Второй приказ объявлял, что каждый солдат, перешедший через Вислу, будет считаться дезертиром и изменником.
Я уже рассказывал, что 20-го 3-й корпус прибыл в Кенигсберг. На следующий день он продолжил свой марш. Маршал Ней остался со штабом и дальше мы пошли без генерала Маршана, который получил другой приказ. Поскольку некоторые генералы и полковники ушли раньше, я один провел корпус в Мариенбург
[86]. Марш занял пять дней. Едва ли 36 человек из моего полка, и 120 всего корпуса вместе достигли своей цели. В Мариенбурге к нам присоединились генералы Ледрю, Жубер и д’Энен, а также те офицеры и солдаты, которые шли поодиночке. У некоторых из них в глазах еще сохранялся страх от воспоминаний о недавних опасностях. Квартиры 3-му корпусу отвели на острове Ногат, и он занял их 26-го декабря.
Мы намеревались как следует провести время, выделенное на этот отдых, собрать все обломки этой великой катастрофы и по возможности залечить все полученные нами раны.
Глава X
Квартиры на Висле. — Измена пруссаков 10-го корпуса. — Отступление к Одеру. — Распад армии. — Остатки полков возвращаются во Францию. — Результаты кампании. — Заключение.
Остров Ногат имеет форму треугольника, обрамленного двумя рукавами Вислы и морем. Здесь много больших деревень, и здесь нам было очень удобно заниматься реорганизацией. В первые дни отдыха мы испытывали истинное блаженство после двух месяцев лишений и постоянной усталости, и не пренебрегали ничем, чтобы как можно лучше провести это драгоценное время. Первой задачей было привести в порядок одежду и обувь. Каждый день сюда прибывали те, кто, как мы думали, уже никогда не вернется. Мой хирург-майор, чью жизнь мне посчастливилось сохранить, отметил тех, кто уже не мог нести службу, и впоследствии их отправили в тыл. За несколько дней оставшиеся восстановили свои силы. Тогда же я возобновил почтовую связь с начальником нашего полкового склада в Нанси, прервавшуюся так надолго.
Холодно было, как никогда раньше, но мы больше не боялись мороза. Сидя в теплых крестьянских домах, и за одним с ними столом, мы мечтали о комфортной и веселой жизни. Долгие зимние вечера проходили в дружеских компанейских беседах, а так же в переписке с теми, от кого нас отделяли 500 лье, и кого мы всячески старались успокоить, поскольку 29-й бюллетень Наполеона, без сомнения, испугал их.
Именно тогда я посетил Данциг, до которого оттуда всего лишь двенадцать лье. Мы нашли там все то, чего мы не смогли достать в Кенигсберге. Генерал Рапп готовился к защите этого города в случае, если французская армия продолжит свое отступление, и за очень короткое время все его запасы были пополнены, а бастионы подготовлены к боям.
Таким образом, пятнадцать дней мы провели на квартирах и полки почти закончили реорганизацию — в 4-м было собрано 200 человек — когда неожиданное событие изменило весь ход событий. Генерал Йорк, командующий прусским корпусом, сформированного в Тильзите арьергарда маршала Макдональда, заключил соглашение с русскими, и решил соблюдать нейтралитет. Маршал Макдональд, потерявший из-за этой измены более половины 10-го корпуса, был вынужден отступить из Кенигсберга, куда он ушел от преследования русских. Мы уже не могли держать линию Вислы — несколько отрядов казаков уже потревожили Мариенбург и Мариенвердер, а некоторые из них даже по льду перешли Вислу и попытались атаковать наши квартиры.
4-го января король Неаполя покинул Кенигсберг и пришел в Элбинг. Было принято решение покинуть линии Одера — Варты и создать 10-й корпус, чтобы пополнить им гарнизон Данцига, который таким образом увеличился до 30 000 человек.
Другие корпуса начали свое отступление. 1-й — на Штеттин
[87], 2-й и 3-й — на Кюстрин
[88], 4-й и 6-й — на Позен. В ночь на 10 января, 3-й корпус был собран в Диршау
[89], и там перешел через западный рукав Вислы. Из двухсот человек моего полка, лишь около пятидесяти имели ружья, а офицер, который был послан в Данциг за оружием, не ожидался обратно раньше чем через сутки после того дня, когда мы должны были выступить. К счастью, он узнал о нашем движении и присоединился к нам на дороге 11-го, сумев ловко уйти от встреч с казаками.
